Курсанты. Путь к звёздам

В какой-то момент Чича начал правдами-неправдами проводить с ней вместе времени больше, чем удавалось Таранову. Похоже, она ему нравилась не меньше, чем Семену «ласточка». Неизвестно, чем могли закончиться намечающиеся между курсантами «терки», только решение подсказало время. На конкурс комбат решил отправить всего одну пару, а не две, как раньше планировал. Выбор пал на тех, кто танцует лучше и слаженнее, и Таранов остался со своим кавказским танцем и конферансом. Переживал не много, так как уяснил давно, что все, что делается, – к лучшему. А тут еще этот случай…

Спешили как-то после очередной репетиции довольные «артисты» из клуба на вечернюю поверку. Интуиция подтолкнула Пучика обернуться и взглянуть на окна фойе второго этажа. Он увидел неровный свет, пробивающийся из-за тяжелых гардин в зале, где должны репетировать первокурсники.

Похоже, там пожар! – успел крикнуть он.

Марк с Семеном прибежали назад и вместе с Матвеем принялись тушить возгорание. В ход пошли скатерти со столов, мокрые тряпки, одежда. Закончилось все огнетушителем, который принес Пучик из артистической. К приезду пожарных пожар в фойе клуба был уже потушен, и только едкий дым валил от тлеющей ткани, разъедая слизистую глаз.

В итоге начальнику клуба объявили выговор, курсантам первого курса запретили там репетировать, а Пучику, Марку и Семену сняли ранее наложенные взыскания. Они не обижались, что медаль «За отвагу на пожаре» не нашла своих героев. С первокурсниками сурово поговорили о правилах пожарной безопасности, где одна непотушенная сигарета – причина курсантских проблем; второй курс лишили артистической.

После пожара Муля предложил друзьям вести конферанс у музыкального ансамбля. Это предложение Марк и Таранов приняли на «ура!», так как ВИА «Комиссары» к тому времени набирал популярность за пределами училища тем, что играл на танцевальных вечерах лучше остальных ансамблей гарнизона. По крайней мере, такая молва шла не только в поселке Горелово, но и в Красном Селе, нескольких заводах, институтах и школах, куда ребят приглашали выступить.

Таранов часто вспоминал, как в первую свою творческую поездку агитбригаду вышел напутствовать Череп, но вместо доброго приветствия перед дорогой у него получились очередной нудный инструктаж и маленькая взбучка. Вокально-инструментальный ансамбль он построил перед машиной, на которой предстояло колесить по Ленинградской области. Инструменты лежали в чехлах, курсанты в парадной форме одежды стояли в одну шеренгу, сверкая бляхами и кокардами.

В начале своей речи майор вспомнил апрельский пленум партии, потом сказал о важности отношений между советскими людьми и Вооруженными силами. Фразу «Народ и армия – едины» почему-то повторил трижды. Тут ему попался на глаза Муля, который не ел привычно замполита глазами, а смотрел чуть в сторону. Он, ушел глубоко-глубоко в себя и учил текст новой песни из репертуара «Машины времени». Её предстояло петь через пару часов.

– Как вы стоите в строю, товарищ курсант! – накинулся на него Череп. – Неуважение к армейскому строю и его командиру подрывает основы воинской дисциплины! Вы не дорожите честью политработника! Курсант политического училища – это почти коммунист! Как вам не стыдно! Накануне великого праздника вести себя недостойным образом!..

Поездка задержалась. До тех пор, пока Череп не выложил дюжины две своих дежурных цитат, и всего, что его мучило в последнюю неделю, курсанты стояли неподвижно в ожидании завершения потока избитых слов и однобоких мыслей замполита дивизиона. Каждый знал, что сесть в машину и уехать подальше от училища – важнее получасовой стойки «вольно» с поникшей головой перед Черепом.

«Восклицательных знаков в его речи больше, чем слов, – подумал тогда Таранов, и взглянул на Мулю. – А курсант тихо стоит и думает, как ежики трахаются».

В какой-то момент крик прекратился, и тут же сквозь седые облака мелькнул тонкий и бледный, как нежная паутинка, луч солнца.

Несите культуру в массы! – сказал напоследок замполит, пожал всем руки, и агитбригада «Комиссары» двинулась в путь по фабрикам и заводам, техникумам и школам.

Курсанты пели, декламировали, за работу их вкусно кормили, они знакомились с очаровательными девушками и радовались жизни. Марк или Таранов объявляли номера, а по ночам Семен еще рисовал пригласительные билеты на танцевальные вечера. Отдавал макет фотографу, а тот размножал на сотни копий.

Еще на первом курсе считался фотографом Дымский. Ему мама переслала фотоаппарат «Зоркий» с выдвигающимся тубусом. Марк знал, что такое выдержка, диафрагма, слышал о фиксаже и проявителе. Задача взводного фотографа заключалась в фотографировании курсантов и, главное, преподавателя во время экзамена. Дело в том, что во время этой фотосессии, Пучик успевал светить билеты, и несколько человек получали те вопросы, на которые знали ответы. Прекратилась отработанная практика по нелепой случайности. Зная «засвеченный» номер, Муля на подходе к экзаменационному столу, назвал его вслух, а только потом взял билет и наивно подтвердил «удачное совпадение».