Курсанты. Путь к звёздам

Сквозь открытые окна в казарму влетал воздух свободы: перестук колес на платформе, сигналы электровоза, щебетание птиц и шорох листвы на деревьях. В бытовке второго взвода сидели будущие офицеры и готовились к предстоящему выпуску. Они не спеша гладили брюки, подшивали петлицы на мундиры, вставляли звездочки на погоны, знаки классности, суворовского училища и вели непринужденную беседу.

– Освобождение рабочего класса есть дело только (я подчеркиваю!) самого рабочего класса. Так написано в «Манифесте коммунистической партии». А подчеркивают не Энгельс с Марксом, а я. – Таранов листал свой конспект классиков марксизма-ленинизма. – Предположим, у рабочих появятся такие условия, что они не захотят освобождаться…

– Это как? – Генка отмотал нитку, перегрыз её зубами и воткнул в ушко иглы.

– Ну, квартирами их обеспечить хорошими, зарплату дать достойную, телевизор дома, холодильник на семью, санатории или путешествия в период отпуска, нормированный рабочий день….

– Я сам бы так жить хотел! – стежок за стежком в руках сержанта Бобрина вставлял петлицу на свое законное место.

– Таран прав. В райских условиях пролетарию незачем освобождаться от эксплуататора-капиталиста. – Марк провел раскаленным утюгом по брюкам. В одних сатиновых трусах он выглядел по-домашнему расслабленным, и чем-то напоминал юного Пьера Безухова без очков. Он перевернул влажную марлю на штанине, от которой пошел горячий пар. – А может быть и другая причина, по которой не выйдет никакого восстания: рабочему лень суетиться, делать революции, подставляться и ждать, когда его кокнет на баррикаде полицейский. Тогда ему революция тоже не нужна.

– Так, получается, что Ленин, Троцкий, всякая там интеллигенция и дворянство пришли на помощь пролетариату тогда, когда их не звали? – Таранов передал конспект Пучику. Впереди ждал последний государственный экзамен, и такие мозговые штурмы отделением помогали друзьям готовиться. – И поубивали тысячи неповинных людей?

– Может быть. Мы же не конспектировали ни разу призывы рабочих Кировского завода в Питере, не читали их просьбы к ученым, учителям, студентам – «спасите нас!». Наоборот, дворянство и интеллигенция сами пришли им на помощь, а пролетариат этого не просил, – спокойно ответил Марк, разглаживая свои брюки.

– Ну, это в любой книжке по психологии говорится, что помогать надо тем, кто помощь просит, а не навязывать себя. – Таранов никак не мог приколоть ровно знак классности. Все что-то его не устраивало. Подойдет к зеркалу, посмотрит и вновь снимает китель. – Я вот что думаю, если пролетариат выполнит все важнейшие задачи революционной борьбы: свергнет буржуев, завоюет политическую власть и превратится в господствующий класс, – то кто работать будет?

– Никто. Что я тебе и говорю. – Марк водил утюгом, придавливая стрелки брюк. – Партия большевиков забрала власть, одного-двух колхозников и десяток рабочих сунула в правительство. И радуется своей победе!

– Не может этого быть! – Слон успел подготовиться раньше и просто сидел, слушал друзей. – А как же диктатура пролетариата?

А что диктатура? Ленин так и пишет в статье «Детская болезнь левизны в коммунизме», что первая задача диктатуры – свержение буржуазии. Рабочие – всего лишь сила, которой руководит партия будущей власти.

Марк выделил слово «сила» интонацией и произнес его по слогам. Его логике завидовали по-хорошему, и всегда прислушивались.

– Могли бы патриархальную Россию построить, если бы на крестьянскую силу ставку сделали. Крестьян в России всегда больше было. А организовать их – дело времени. Помните бунты Пугачева, Разина?..

Только вот Лев Толстой свой манифест крестьянам не написал. Или мои деревенские прадедушка с прабабушкой! И конспектировали бы мы сейчас работы Федота Тихоновича и Марфы Пахомовны… – отозвался Муля. Он сидел на подоконнике, надвинув фуражку на глаза и ждал, когда освободится утюг.

– Чернышевский говорил, что политическая деятельность – не тротуар Невского проспекта, а вы тут чушь несете про деревню, «политработнички хреновы». – Пучик пародировал комбата, и нервничал, что его очередь гладить форму последняя.

– Совсем не чушь. Просто пролетариат России в начале ХХ века еще не дорос до революции. В отличие от других европейских стран. Поэтому и понадобилась интеллигенция, партия, армия…

– Ну, да. Ты Марк вечно прав! – Генка часто ловил себя на мысли, что не может также спокойно и аргументированно, как друг, вести дискуссию. – Вспомни еще, что наша пролетарская революция произошла в тот исторический момент, когда «верхи не хотели, а низы не могли…».

– Как в анекдоте про семейку, где детей не было: «Почему вы бездетные? Да потому, что низы не хотят, а верхи не могут…».

– Таран, ты со своими анекдотами не вовремя. Ленин тоже это понимал. Не помню точно, но, кажется, в докладе на одном из съездов народов Востока он так и говорил, что надо пробудить революционную активность и организовать трудящиеся массы, независимо от того, на каком уровне они стоят… – Марк набрал в рот воды и спрыснул на брюки, – и слиться в общей борьбе с пролетариатом других стран.