Курская битва, которую мы начали

Так, офицер танковых войск Отто Кариус свидетельствует, что в 1945 году, при комплектовании 512-го истребительного батальона самоходной артиллерии, экипажей хватило только для 30 боевых машин [295] . По информации полковника Ганса (Ханса) Люка (Hans-Ulrich Luck und Witten) [296] , когда 25 января 1945 года 21-я танковая дивизия получила новое вооружение перед отправкой на Восточный фронт, экипажи танков и самоходных орудий пришлось спешно комплектовать из плохо обученных солдат резервного батальона. То же самое относится и к немецкой авиации. Гудериан отмечает [297] , что еще 29 июня 1944 года, когда рейхсмаршал авиации Герман Геринг предложил командующему 3-м воздушным флотом фельдмаршалу Гуго (Хуго) Шперрле (Hugo Sperrle) выделить для этого флота 800 самолетов-истребителей, выяснилось наличие экипажей только для 500 машин. Касаясь артиллерии, по некоторым данным [298] , к началу марта 1945 года на вооружении германских войск имелось 2 295 шестиствольных пусковых установок реактивных снарядов, но 311 из них оставались невостребованными на складах. В связи с этим значительная часть боевых машин и вооружения в конце войны досталась советской армии или ее союзникам в качестве военных трофеев.

Именно постоянная нехватка подготовленного личного состава обусловила необходимость периодических организационно-штатных изменений структуры не только танковых и моторизованных, но также и пехотных (гренадерских) дивизий, что подробно рассматривает в своей работе генерал Мюллер-Гиллебранд [299] .

С другой стороны, формирование новых и действия уже созданных танковых и моторизованных частей и соединений германской армии ограничивал дефицит горючего. С весны 1943 года англо-американская авиация начала бомбардировки промышленных райнов Рура и Силезии, а затем центров нефтедобычи и производства горючего в Венгрии и Румынии.

Отсутствие горючего, естественно, снижало подвижность всей германской армии, но наиболее существенным образом это влияло на боевые возможности бронетанковых войск. С другой стороны, Красная Армия была полностью обеспечена топливом и горюче-смазочными материалами, так что имела преимущество в данном компоненте организации военных действий, существенным образом увеличивавшее маневроспособность советских танковых и механизированных частей и соединений.

Таким образом, не превосходя противника в подвижности и уступая ему в силах, немецкие военачальники не могли (находясь в приблизительно равных прочих условиях с русскими по качеству разведки, оснащения, снабжения и так далее) ни опередить врага, ни ударить его как следует. Поэтому Гудериан впоследствии говорил о нарушении основополагающего принципа: «Klotzen, nicht Kleckern!» – «Бить так бить!» [300] . В результате маневренная оборона превратилась в малоэффективные контрудары и контратаки отдельных оперативных танковых групп, как это было в период с осени 1943 до января 1945 гг. под Кривым Рогом, Фастовом, Житомиром, Уманью, Тернополем, Сандомиром, Шауляем, Секешфехерваром.

К идее маневренной войны против русских примыкала идея «эластичной» обороны на Восточном фронте, которая выдвигалась специалистами Генерального штаба сухопутных войск. Специфика такой обороны заключалась в предоставлении фронтовому командованию свободы отступления в зависимости от оперативной обстановки в целях своевременного отвода основной массы личного состава и техники на тех направлениях, где противника сдерживать не удается (по свидетельству Гудериана [301] , генерал Людвиг Бек (Ludwig Beck), находясь на посту начальника Генерального штаба сухопутных войск, пропагандировал ведение боевых действий методом «подвижной обороны» и ввел его изучение в качестве одного из видов боя, однако понятие «подвижной обороны» отличалось полной неясностью, а согласно уставам это был просто сдерживающий бой, так что изучение было прекращено командующим сухопутными войсками генералом Вернером Фричем (Werner Fritsch)).

Сам Гудериан в качестве «эластичной» обороны предлагал создание главного рубежа обороны (нем. Grosskampfinie) не на глубине 2 – 4 километра от первой оборонительной полосы (нем. Hauptkampfinie), как это диктовалось приказами германского Главного командования, а за 20 километров от переднего края [302] . С его точки зрения, это позволяло по усмотрению фронтовых командиров отвести войска перед началом наступления противника, чем избежать потерь от мощного артиллерийского огня русских, а противника, напротив, вынуждало вновь подготавливать свое наступление, натолкнувшись на хорошо подготовленный рубеж обороны.