Курсом зюйд (СИ)

— Ах, мистер Уитворт, чего может бояться офицер лейб-гвардии? — Катя позволила себе короткий смешок. — В крайнем случае, если нанятые конкурирующими актрисами зрители европейского театра меня освищут, я всегда могу вернуться в полк.

Они раскланялись крайне любезно и разошлись по разным концам зала. Англичанин всё понял правильно, это Катя поняла по его мрачноватому взгляду. Да, он пригрозил ей скандалами и концом карьеры политика. А она едва ли не открыто заявила, что готова сражаться с ним хоть бы и на полях битв. Хотя, насчёт скандалов — это ещё бабушка надвое сказала, кому те гипотетические склоки пойдут на пользу. Карл Двенадцатый не даст соврать: «русская дева» несколькими заметками в европейской прессе превратила его из современного Александра Македонского в посмешище. Теперь «русская дама» заматерела, прославилась и, к тому же, получила бесценный политический опыт. Англичанам придётся изрядно потрудиться, чтобы испортить её репутацию. Они это вполне могут сделать, ребята ушлые. Но Катя уже знала, как с этим бороться.

Торжественный приём, устроенный королём Фредериком, увенчался совместным трёхсторонним заявлением от имени Дании, Саксонии и России. Два монарха и полномочная представительница Петра Алексеевича публично объявили, как они рады наступившему миру среди северных держав и какие надежды возлагаются на оный. После чего приём перерос в торжественный обед, по времени больше похожий на ужин. Но Фредерик был «совой», у него разгар дня наступал, когда все уже спать собирались. Впрочем, приглашённые, воздавшие должное изысканным блюдам, остались довольны. Многие — хотя бы тем, что их вкусно накормили у самого короля.

Интермедия.

—…Надо сказать, я вас не сразу, но вспомнил, мадам. Но сие простительно, ведь трудно узнать в изящной даме солдата в зелёном берете, коего я имел возможность видеть на постоялом дворе в Ингерманландии. Вы тогда привезли пленного короля моему брату Петеру.

— А вы тогда приезжали, чтобы обговорить дальнейшие условия союзного договора — в свете пленения шведского короля, — ответила Катя. — Как же давно это было… и сколько всего за то время произошло…

— Вы действительно сильно изменились. Я наблюдал за вашей перепалкой с английским посланником, мадам. Они никогда не простят нам этого мира.

— «Нам» — это Северному союзу?

— Они такого никому не прощают.

— Это весомый аргумент в пользу того, чтобы и далее держаться сообща. А что касаемо Англии, то надобно опасаться, чтоб этот могущественный союзник не выхватил у нас из-под носа жаркое, которое мы уже воткнули на вертел.

С каким же удовольствием Катя наблюдала замешательство, на миг сильно смутившее праздничный настрой Августа! Ещё бы: она почти дословно процитировала записку Иоганна Рейнгольда Паткуля, который в этой истории ни дня не был на русской службе, так и оставшись офицером Саксонии. К слову, он ещё жив и на свободе, хотя Карл потребовал от Августа его выдачи. Только писал Паткуль эти слова саксонцу о России, и кстати, в той истории тоже… Вот пусть теперь союзничек и поломает голову, где произошла утечка. Не говорить же ему, что эти слова некогда были прочитаны у историка Александра Широкорада.