Курсом зюйд

— Разумеется, самое положительное, ваше величество, — сказал посол. — Герцог куда как более склонен к ведению разумной политики, чем его царственный кузен, которого государственные дела как будто вовсе не интересуют. Посему если влияние герцога возрастёт, это лишь приблизит завершение войны за испанское наследство.

— И не в пользу Франции, — произнесла сестра государыни. Если посла не обманывало зрение, её широкое платье означало прибавление в семействе Меркуловых через несколько месяцев. — Но я не уверена, что в перечне интересов Дании значится также и значительное усиление австрийских Габсбургов. Заполучив Испанию, эти ребята не преминут воспользоваться возможностью и начнут по своему обыкновению продвигать католицизм везде, где только получится. Выходит, француз в Мадриде — плохо. Австриец — тоже плохо… Нужно искать разумный выход из положения.

— Вы намекаете на некоего нейтрального претендента на испанский престол? Компромиссная фигура, устраивающая обе стороны конфликта, действительно могла бы сделаться залогом мира. Но мира хрупкого.

— У нас говорят: плохой мир лучше доброй ссоры, — подал голос кронпринц, уже очистивший свою тарелку и непринуждённо попивавший кофе. — Я слышал, некие права на испанский престол имеют Лотарингская династия, баварское семейство, пармские герцоги, тосканские. Наконец, Яков Стюарт чем плох? Природный принц, истовый католик, лишённый наследства в обход всякого закона.

— Боюсь, последняя кандидатура вызовет изрядное разлитие желчи в Лондоне и Лиссабоне, — улыбнулся Юль. — Католических принцев немало, кое-кто из них действительно имеет некие права на наследование испанского престола. Однако вопрос сей настолько тонок, что его следует решать на большом конгрессе. Куда большем, нежели Копенгагенский, завершивший войну со Швецией. Это надолго.

— Да уж лучше долгие переговоры, чем война, — пожал плечами наследник русского престола. — К тому же, дипломатия способна сотворить чудо.

— В том-то и дело, ваше высочество, что здесь мы вступим на поле, где правила диктуют Франция и Австрия, — скептически заметил Юль. — Меня также беспокоит усиление Англии. Эта склочная страна крайне недовольна столь скорым миром между Россией и Швецией. Насколько мне известно, они намерены стать монополистами в морской торговле Северной Европы. Устранить вашими руками шведский флот не вышло, ваш растёт на глазах, и Дания становится для англичан чем-то вроде ещё не завоёванной колонии в Новом Свете. Боюсь, давление на моего короля будет усиливаться. Да простит меня его величество король Фредерик, но он не замечен в особенной решительности. Посему идеи о компромиссной фигуре на испанском троне он навряд ли станет продвигать. Это слишком смело для него.

— Да, англичане сейчас, наверное, единственные, кто заинтересован в продолжении войны. Чужими руками, разумеется, — с улыбкой сказала госпожа Меркулова. — Впрочем, если Яков Стюарт, выдвинув свои претензии на испанский трон, заявит, что в случае победы откажется от прав на английский… Кто знает, может, такой финал противостояния их и устроит. Якобиты, как я слышала, им весьма досаждают… Наконец, можно поступить как в Польше — попросту собрать в Мадриде кортесы и выбрать короля. Чем не вариант?

— Европе хватает и одной Польши, — Юль оценил иронию, с которой эта дама высказала свою мысль. — Но в качестве крайней меры — почему бы и нет?.. Я в любом случае отпишу своему королю обо всём, о чём мы сейчас говорили, господа. Идеи вполне здравые, хоть далеко не всем придутся по душе. Однако я помню наш с вами разговор, мадам, о договорах, которые не устраивают все стороны.

— Надеюсь, мы сможем хоть немного приблизить завершение войны, — умиротворяюще проговорила государыня, отпив из чашечки ароматный горький напиток. — Если Дания станет одним из инициаторов этого процесса, её вес в политических раскладах Европы лишь увеличится. Это и в наших интересах…

Юст Юль покидал Летний дворец в полной уверенности, что русские что-то недоговаривают. В политике, впрочем, это совершенно нормальное явление. Все всегда что-нибудь недоговаривают. Но сейчас чувствовалось, будто его поводили вокруг некоего значительного события, да и отпустили с миром.

А час спустя ему передали письмо. Почерк был смутно знаком. Пожалуй, с автором он тоже знаком, пусть и не близко: однажды, в Копенгагене, он уже получал письмо, написанное рукой полковника Меркулова. Тогда он писал по-немецки, с ошибками, простительными для иностранца. Сейчас письмо было составлено по-русски, и господину послу пришлось призвать все свои небогатые познания в языке страны пребывания, чтобы разобрать эти две строчки.

«Ежели Вам угодно приблизиться к тайне происхождения неких денег, имеющих касательство к королю Шведскому, можете визитировать нас в любой день и час».

Они всё-таки вышли на след того, кто заплатил Карлу Шведскому столь безумные деньги. Именно поэтому им нужен союзник — понимают, что в одиночку не справятся.