Курт Кобейн. Serving the Servant. Воспоминания менеджера «Nirvana»

На Рождество 1991 года я подарил Курту и Кортни подшивку всей восемнадцатимесячной истории San Francisco Oracle, настоящей сан-францисской хипповской газеты. Вскоре после этого Курт дал интервью, в котором указал, что коммуна Хейт-Эшбери поняла, что хипповский символизм лишился смысла еще в 1967 году, имея в виду шествие «Смерть хиппи», широко освещавшееся

Oracle.

С моей бэби-бумерской точки зрения панковский бунт иногда казался просто очередным воплощением подростковой тоски, популяризированной фильмом пятидесятых «Дикарь». Главного героя Джонни Стрэблера, которого играл Марлон Брандо, спрашивают, против чего он бунтует, а затянутый в кожу мотоциклист мрачно отвечает: «Ну а что у тебя есть?» Точно такой же была и целая когорта фанатов панка, которым ничего не было нужно, кроме расфокусированного гнева, племенной солидарности с другими панками и общего вкуса в музыке. Однако многие течения панк-рока, вдохновлявшие Курта, имели и конкретный политический подтекст. В 1980 году, за много десятилетий до того, как Дональд Трамп стал рупором разгневанных немолодых белых мужчин, Black Flag предвосхитили их опасения в песне White Minority («Мы будем белым меньшинством… мы будем чувствовать себя неполноценными»).

Подростковые годы Курта совпали с президентством Рейгана, который возглавлял страну с 1981 по 1989 год; оно стало катализатором немалой части ярости американской панк-культуры той эпохи – примерно так же, как антивоенное движение влияло на контркультуру шестидесятых, а противостояние консерватизму Маргарет Тэтчер мотивировало The Clash и других представителей британского панка.

Для молодых людей, которых привлекал панк-рок, «домотканый» стиль Рейгана олицетворял фальшь старого Голливуда. Первая леди Нэнси Рейган сделала примитивную кампанию «Просто скажи нет» центральной частью своей национальной идентичности, что лишь усложнило войну с наркотиками. Пока ее муж занимался отменой множества программ помощи бедным, миссис Рейган потратила 200 000 долларов на новую фарфоровую посуду для Белого дома. Рейгана избрали огромным большинством голосов. Загнанные в угол панки восьмидесятых, не имевшие никакой массовой культуры «сопротивления» властям, к которой можно было примкнуть, создали ее сами. DOA выпустили песню под названием Fucked Up Ronnie. The Minutemen сочинили If Reagan Played Disco, кроме того, существовала хардкорная группа под названием Reagan Youth. В 1983 году Dead Kennedys, группа Джелло Биафры, поехала в тур под названием «Рок против Рейгана». Через два года Терстон описал альбом Sonic Youth Bad Moon Rising как «отвержение улыбчивого рейгановского «фасада» во время кампании «Утро в Америке», посвященной его переизбранию». В 1991 году, после выхода Nevermind

, Курт сказал: «Рейгановские годы определенно отбросили нас туда, где средний подросток чувствует себя каким-то потерянным, и у него нет особой надежды».

Вице-президент и преемник Рейгана, Джордж Буш-старший, устроил войну в Персидском заливе, которую многие в панк-культуре считали конфликтом, предназначенным в первую очередь для защиты интересов нефтяных компаний. Курт и Крист чувствовали себя отрезанными от мира, когда войну одобрили более 90 процентов американцев, и повсюду стали носить желтые ленты; они якобы символизировали поддержку войскам, но «ястребы» частенько называли их символом поддержки самой войны.

Еще одно обстоятельство, которое сплотило большинство представителей музыкального мира, включая и меня, – противостояние с супругой бывшего тогда сенатором Эла Гора, Типпер, и другими «вашингтонскими женами», которые боролись за запрет продавать альбомы с непристойными текстами несовершеннолетним. Под удар попали многие артисты, которыми восхищалась Nirvana. Альбом Dead Kennedys Frankenchrist вышел с постером-репродукцией картины швейцарского сюрреалиста Х.Р. Гигера «Пейзаж с пенисами». («Эта картина очень напоминает рейгановскую Америку на параде», – с гордостью говорил Биафра.) Постер и альбом, содержащий его, стали темой судебного разбирательства в окружной прокуратуре Лос-Анджелеса, но защитники из южнокалифорнийского отделения ACLU (Американского союза защиты гражданских свобод), где я был председателем совета директоров, смогли успешно его отстоять.

Некоторые члены панк-сообщества ставили знак равенства между самим существованием корпоративных фирм грамзаписи и консервативной политики. Я спросил Майкла Азеррада о том, насколько важен был Рейган для панк-движения восьмидесятых, и тот в шутку ответил: «Он был президентом с мейджор-лейбла». Под конец жизни Курта я сам уже стал таким руководителем, и, как и большинство моих ровесников, презирал политику Рейгана, но также понимал, что Азеррад говорил голосом типичного панка того времени, и его формулировка лишний раз напомнила мне, по какому тонкому канату приходилось идти Курту.