Кусака

Белый от страха, одуревший Фрэсиер судорожно втянул воздух. Язык не повиновался ему. Керт сказал: «Не обижайся», — и вытащил пистолет из похожих на сосиски пальцев. Потом по-пластунски прополз в комнату, которую только что оставил, где в стене были две дыры величиной с колесо грузовика. Он залег под разбитым окном, оттянул боек кольта и стал ждать, чтобы ходячий таран снова показался из дыма. Керт отдал бы левое яйцо за один глоток «Кентакки Джент», но времени на то, чтобы позволить нестерпимой жажде завладеть собой, не было — дым расступился, смутно различимая тварь легко пробежала вперед и стегнула хвостом. Хвост врезался в стену где-то справа от Керта, подняв кирпичную бурю. Керт начал стрелять и услышал, что две пули рикошетом отлетели от бронированного тела, зато еще две с порадовавшим его чмоканьем вошли в более мягкие ткани. Монстр махнул хвостом в его сторону. Усаженный шипами шар промелькнул мимо окна и с треском проломил стену соседней комнаты. Пол дрогнул, словно от разрыва бомбы. Керт сделал два последних выстрела, увидел, что из передней лапы брызнула серая жидкость, но тут чудовище снова отпрянуло в темноту и отступило, с хрустом давя машины.

— На.

Керт огляделся. В комнату вползал Мендоса. Палому Хурадо он оставил со своей женой и дядей. Мендоса протянул ему раскрытую ладонь, в которой лежали еще четыре пули и сказал:

— Нашел у него в кармане. И подумал, может, они тебе пригодятся.

— Похоже. — Керт торопливо вытряхнул пустые гильзы и трясущимися руками перезарядил кольт. — Сучья ночка, а?

Мендоса хмыкнул, позволив себе угрюмо улыбнуться.

— Си… Вид у тебя такой, словно на тебя наступили.

— И себячуйствие тоже. — С носа Керта сорвалась капля пота. — Не так давно я угодил в одну заварушку на Шестьдесят седьмом шоссе. Сигаретки не найдется, а?

— Нет, извини.

— Тут где-нибудь должно быть курево. — Он со щелчком вернул барабан на место. — Не видел нынче вечером моего парня?

— Минут двадцать назад он был на Окраине. Потом я его не видел.

— Ничего с ним не случится. Коди крепкий орешек. Как его батя. — Керт грубо хохотнул. Мендоса ползком двинулся обратно к своей семье, но Керт сказал: — Обожди. Хочу тебе кой-чего сказать… по-моему, сейчас самое время. Похоже, Коди думает, что ты мужик что надо. Пацан бывает редким идиотом, но только не тогда, когда судит о людях. Должно быть, ты здорово много ему дал. Это… я одобряю.

— Коди парнишка хороший, — сказал Мендоса. Глядеть в водянистые глаза Керта, наводившие на мысли о больной собаке, было тяжело. — А мужик из него выйдет еще лучше.

— Лучше меня то есть?

На этот раз Мендоса не отвел глаз.

— Си, — ответил он. — Я именно это хотел сказать.

— Чего ты про меня думаешь, мне до фени. Ты по-людски обошелся с моим сыном, и я сказал спасибо. Так-то. — Керт повернулся к Мендосе спиной.

У его собеседника от злости внутри все завязалось в твердый узел. Он не знал, что дает Керту право называть Коди «сыном». Судя по тому, что видел Мендоса, Коди был нужен Керту только, чтобы убирать в доме или приносить ему деньги и сигареты. Что поделаешь, горбатого могила исправит. Мендоса процедил сквозь стиснутые зубы: — Не за что, — и вернулся к жене и дяде.

«Одно этот моченый старый хрен забыл сказать, — подумал Керт. — Мужик из Коди выйдет еще лучше, если парень жив. Невозможно сказать, что там бродит в дыму и пыли и где может быть Коди. Никогда не пойму, кой черт понес окаянного мальчишку на Окраину, — сказал он себе. Но одно знаю точно: я надеру ему жопу так, что она запоет..».

Нет. Нет, не надерешь.

Керт оперся подбородком на руку с пистолетом. Длиннохвостые гады за окном продолжали играть песни на металле, словно понимали, что достают в общаге всех до единого. Он хотел спустить курок, но сообразил, что лучше экономить пули. Выходило чертовски занятно: голова была ясной и чувствовал себя Керт нормально. Ободранная щека кровила и болела, как черт, но терпеть боль он умел. И не боялся — по крайней мере, не до окаменения. Может быть, потому, что с ним была Сокровище. Если парень объявится — когда объявится — Керт… Он не знал точно, что сделает, но собирался обойтись без битья. Может быть, он втолкует пареньку, как красиво смотрится на стене вешалка для галстуков и как он надеется, что мальчик сделает еще что-нибудь в этом роде. Скажет то, что думает. Может, даже попытается завязать со спиртным — невелика трудность, если учесть, что до конца жизни только понюхав виски, Керт будет слышать хруст ломающихся костей. Но до этого было еще далеко, между ним и Коди стояло много дряни, которую надо будет разгрести, одно за одним. Так, догадывался Керт, все на белом свете и делается.

Ощутив прикосновение к плечу, он резко обернулся и ткнул стволом в лицо какому-то молодому человеку.

— Ты какого черта подкрадываешься?

— Полковник Роудс велел всем отойти от окон, — сообщил Ганнистон, отводя ствол пистолета в сторону.

— Опоздал, приятель. Окна-то повыносило.

— Все равно, лучше уходите и оставайтесь в коридоре.

Ганнистон пополз к выходу, направляясь в следующую комнату.