Кутюрье смерти

Неожиданно улыбка застыла у него на лице. Куда, по мнению Мадлен, мог пойти трахаться Марсель? В гостиницу — нет, к девчонке — нет, домой — нет. И надо, чтобы это было неподалеку, чтобы долго не отсутствовать. Значит, только квартира какого-нибудь понимающего друга…

Коротышка взлетел на свой мотороллер.

— Я — по делу, сейчас вернусь, мне тут нужна одна вещь…

— Да ладно… только не задерживайся…

— Я мигом!

Мадлен все осмотрела. Темная спальня, вонявшая затхлостью, гостиная с видавшей виды мебелью, ванная с черно-белой плиткой, ватерклозет, который, наверное, лет пятьдесят никто не мыл. Грязи в доме было полно, но людей не оказалось. Она ошиблась. Может, она все это придумала, может, Марсель ее не обманывал? Или правильнее сказать «еще не обманывал»?

Она вернулась в кухню, воззрилась на разбитое стекло. Ладно, в конце концов стекло — это не смертельно. Ее взгляд остановился на огромном морозильнике. Почти таком же огромном, как саркофаги, в которых держат мумий. Сколько времени она мечтала о таком, а Марсель все не соглашался… Но зачем холостяку сдалась такая махина? Она подошла рассмотреть, чьего это производства, и машинально открыла дверцу.

Мадлен не слышала, как перед воротами остановился мотороллер. Она не могла отвести взгляд от лежавших навалом частей человеческого тела, глаза ее блуждали, они стали круглыми, а разум категорически отказывался понимать, что именно значит то, что она перед собой видит.

Голос ударил ее в спину.

— Ну что, Мадо, проводим инспекцию?

Она подпрыгнула и обернулась, рот у нее раскрылся от изумления.

Коротышка смотрел на нее: побелевшие от злости глаза, осклабившийся рот обнажил острые зубы, обе руки за спиной.

— Левую или правую? — слащаво поинтересовался он.

— А-а? — пробормотала Мадлен, которой нестерпимо захотелось писать.

— Правую! — решил за нее коротышка, медленно высвобождая из-за спины руку, в которой блестел тесак.

Подпрыгнув в почти животном ужасе, Мадлен попыталась выскочить через окно. Хорошо заточенный тесак обрушился на нее на лету и отсек лодыжку. Мадлен попыталась было закричать, но ни звука не вылетело из сведенного судорогой горла. Она так и плюхнулась в зияющий морозильник. Коротышка, улыбаясь, склонился над ней. Из отрубленной лодыжки била кровь, ее брызги попадали ему на лицо, и он языком слизывал их с губ. Мадлен почувствовала, что пропала, неконтролируемая ненависть, безумное желание жить заставили ее подняться, она выпрямилась, как пружина, нащупала в кармане пилку для ногтей и изо всех сил вонзила в горло коротышки, но в артерию не попала.

Он зарычал, как раненый зверь, и, с яростью опустив тесак, перерубил ей горло с такой силой, будто колол дрова. Он вынул тесак из раны и снова опустил его на трепещущее тело, он поднимал и опускал его, забыв вытащить пилку, застрявшую в бугристой коже у него на шее. Когда же он наконец остановился перевести дух, то, что было женщиной в соку, превратилось в кучу сочащегося мяса и раздробленных костей.

Он резко выдернул пилку, брызнула кровь, и коротышка бросился в ванную.

Когда Марсель вернулся домой, не чувствуя под собой ног от усталости, дети были в гостиной и зачарованно смотрели по видику найденную на шкафу порнушку. Оплеуха — раз, оплеуха — два, крики, плач.

— Где ваша мать? Господи, да она с ума сошла, что ли, разрешить вам смотреть эту мерзость?

— А ты? Почему ты сам на голых теток смотришь?

— Франк, замолчи. Это нам приятель один дал. Мы такое никогда не смотрели. Мадлен! — заорал он.

— Ее нет! — проворчал Франк.

— А где она?

— Не знаем. И кока-колы тоже нет! — прохныкала Сильви.

— Можно, мы мультики посмотрим? — спросил Франк.

— Да, но тихо. Папа устал.

Дети тут же начали кидаться подушками, причем с не меньшим грохотом, чем работа пары отбойных молотков. Проглотив аспирин, Марсель задумался о смысле продолжения рода. Потом он гаркнул на детей и уселся смотреть мультики. Сильви устроилась у него на коленях, Франк — у его ног.

В девять вечера Мадлен все еще не было. Марсель начал волноваться. Мать Мадлен умерла пятнадцать лет назад. А отец влачил свое альцгеймерово состояние в доме престарелых. Он позвонил ее сестре, которая не преминула сообщить, что Мадлен всегда была не в себе — бесполезная информация. Да где же она могла быть? У подружки по спортивному клубу? У одной из этих жирных подружек, которые всегда портили Марселю существование своими «советами»… Марсель обзвонил всех, что стоило ему нервов. Безрезультатно. Или его обманывали.

Он открыл дверцу шкафа. Все на месте. Она даже не взяла свою косметичку. Ну не любовник же у нее завелся?! Так занята, что забыла, который час? Нет, этого не может быть. Мадлен — увы! — была женщиной серьезной, примерной матерью, безупречным диктатором. Марсель начал всерьез волноваться. Позвонил приятелям: нет, никто не видел Мадлен, кроме Паоло. Она днем искала Марселя, сказал он.

Искала? Но зачем? И связано ли это с ее исчезновением? Марсель попросил описать, в чем она была одета. Уложив детей и сказав им, что Мадлен отправилась в больницу к подруге, он позвонил в комиссариат. Было около полуночи.