Кутузов

Трехдневная битва под Красным, убив в армии Наполеона волю к сопротивлению, окончательно уничтожила в ней и остатки дисциплины. «Я не сходил с места четыре дня, и вот ваша гвардия и все корпуса, следовавшие за Наполеоном, постепенно мимо нас проходили, каждый для того, чтобы оставить половину своих солдат с нами. Поверь, что спаслось под Красным, то с великим трудом пройдет Оршу!» — сказал Кутузов в дружеской беседе с пленным полковником М. Л. де Пюибюском. Именно в ходе боев под Красным на долю В. И. Левенштерна, прибывшего с донесением к Кутузову, выпала завидная честь — он был приглашен к обеденному столу Светлейшего: «Я был весь перепачкан и походил скорее на разбойника, чем на офицера: тулуп и накинутый поверх него, попорченный бивуачными огнями плащ представляли собою удивительный контраст со свежими и элегантными костюмами щеголей Главной квартиры. Слушая мое донесение, фельдмаршал, при каждом моем слове, улыбался с видимым удовольствием, затем усадил меня подле себя, не дав мне пообчиститься, и любовался прекрасным аппетитом, с каким я пожирал его превосходный обед. Он приказал однако Дохтурову с его корпусом поддержать Милорадовича. Я осмелился заметить фельдмаршалу, что это бесполезно, и уверял его, что 15000 пленных были уже в его руках. — О, как прыток наш молодой человек! Да уверены ли вы, что их 15000 человек? — Я хотел бы, чтобы их было 30000, — отвечал я, продолжая есть с прожорливостью, — так как результат был бы один и тот же и эти 30000 человек были бы ваши точно так же, как эти 15000 уже принадлежат вам. Его глаза засверкали радостью…» Тогда же дежурный генерал П. П. Коновницын направил распоряжение генералу В. С. Ланскому: «По необыкновенно большому числу взятых в последние дела пленных, Его Светлость Главнокомандующий армиями поручил мне отнестись к Вашему Превосходительству с просьбою, дабы Вы приняли все возможные и от Вас зависящие меры об отпуске им провианта, в том особливо уважении, что многие из них по несколько дней вовсе не ели и что самое человечество требует доставить им необходимое пропитание для отвращения голодной смерти»¹⁵⁰

.

Не раз доводилось увидеть в те дни Кутузова и Н. Е. Митаревскому: «Во время всех переходов от Тарутина до Березины, фельдмаршал Кутузов часто останавливался у дороги и смотрел на проходившие войска, иногда и под дождем; случалось, говорил солдатам: „Что, устали, ребята? Холодно? Ели ли вы сегодня? Нужно отстоять матушку Россию, надо догонять и бить французов!“ <…> На все это проходившие солдаты кричали: „Рады стараться, ваше сиятельство!“ Обыкновенно он стоял или же сидел на простых складных креслах, в простом сюртуке и фуражке, без всяких принадлежностей своего сана; с неразлучною казачьею нагайкой на ремешке через плечо. Никак мы не могли разгадать, для чего у него нагайка, тем более, что никогда не видели его верхом на лошади. Офицеры говаривали обыкновенно: „хитрый наш старик Кутузов, знает он, как подобраться к солдатам“»¹⁵¹

. Особенно подробно описал все встречи с Кутузовым И. С. Жиркевич: «Тут после сильных морозов, начавшихся от Вязьмы и продолжавшихся дней десять, сделалась сильная оттепель. На дневке вечером, часу в пятом, Кутузов, объезжая бивуаки, подъехал к Семеновскому полку. За ним ехало человек пять генералов, в числе которых были принц Александр Виртембергский, Опперман и Лавров, а позади их семь человек конногвардейцев везли отбитые у неприятеля знамена. „Здравствуйте, молодцы семеновцы! — закричал Кутузов. — Поздравляю вас с новой победой над неприятелем! Вот и гостинцы везу вам! Эй, кирасиры! Нагните орлы пониже! Пусть кланяются молодцам! Матвей Иванович Платов доносит мне, что сегодня взял сто пятнадцать пушек и сколько-то генералов… не помнишь ли, Опперман, сколько именно?“ Опперман отвечал: „Пятнадцать“. — „Слышите ли, мои друзья, пятнадцать, то есть пятнадцать генералов! Ну, если бы у нас взяли столько, то остальных сколько бы осталось? Вот, братцы, пушки пересчитать можно на месте, да и тут не верится; а в Питере скажут: 'Хвастают!'“