КУТУЗОВ

Враг был сломлен, но не сдавался. Здесь и там раздавались взрывы мин. Астраханские гренадеры, не предупрежденные об этой коварной опасности, теряли на минах много людей. Но русские с еще большим ожесточением выбивали турок из переулков и домов.

Штурм оказался более стремительным и яростным, чем можно было предполагать: он длился лишь час пятнадцать минут.

Михаил Илларионович очищал с егерями последние дома на большой площади. Он командовал, стоя у мечети. К нему от его других батальонов подбегали с докладами ординарцы. Сюда же вели и турецких пленных.

Среди группы турецких командиров оказался небольшой человек с рыжей остроконечной бородкой. На голове у него была зеленая чалма.

Михаил Илларионович догадался, что это сам сераскир. Невзрачный, худощавый Гуссейн-паша походил больше на какого-либо торговца рахат-лукумом, чем на твердого и упорного сераскира.

Кутузов окружил турецких пленных военачальников цепью егерей.

На площадь, заваленную трупами турок и русских, усеянную битым стеклом и выброшенным из домов имуществом, въехал победитель – князь Потемкин.

Михаил Илларионович пошел навстречу главнокомандующему и доложил, что пленили самого сераскира Гуссейна-пашу.

– Где он? – оглянулся Потемкин.

– А вот, ваше сиятельство, в зеленой чалме, – указал Кутузов. Потемкин подъехал к группе пленных и закричал:

– Твоему упрямству мы обязаны таким кровопролитием! – Он театральным жестом указал на турецкие и русские трупы, разбросанные по площади.

Один из приближенных сераскира тотчас же перевел ему гневные слова Потемкина.

– Останови реку своих упреков, – ответил Гуссейн-паша. – Я исполнил мой долг, как ты свой. Судьба решила в твою пользу. Так угодно аллаху! – и презрительно отвернулся в сторону.

Офицер-толмач, ехавший позади главнокомандующего, перевел ему эти горделивые слова сераскира.

Взбешенный Потемкин ударил нагайкой коня и помчался в узкую улочку, из которой доносились крики сражающихся и тянуло гарью и дымом близкого пожара.

Турецкая крепость пала.

Обрадованная Екатерина II даже написала по этому поводу вирши:

О пали, пали с звуком, с треском

Пешец и всадник, конь и флот,

И сам, со громким верных плеском,

Очаков, силы их оплот!

Глава пятая

«ДЕНЬ ИЗМАИЛА РОКОВОЙ…»

Кутузов находился на левом крыле, но был моею правой рукою.

Суворов

I

Суворов и Кутузов, оба небольшие, но Суворов – худощавый и подвижный, а Кутузов – полный и неторопливый, стояли с егерскими батальонными командирами у ярко горевшего костра. Генерал-аншеф Суворов дал бугским егерям получасовой отдых: они хорошо поработали, изображая штурм неприступного «Измаилова», как русские солдаты звали крепость Измаил.

Самая сильная турецкая крепость на Дунае, Измаил, лежала вот тут, верстах в пяти на восток. Ночная темнота скрыла ее высокие, четырехсаженные стены и шестисаженные рвы, сделанные под наблюдением французского инженера де Лафит-Клаве.

По приказу Суворова в придунайской степи, на запад от крепости, был насыпан вал и вырыт ров – такие же, как в Измаиле. Здесь каждую ночь Суворов лично обучал войска, как штурмовать турецкую крепость, учил забрасывать рвы фашинами, быстро выбираться из них наверх, а затем по лестницам всходить на вал.

На валу вместо турок стояли фашины; их надо было колоть штыком.

Некоторые генералы удивлялись: и зачем самому командующему, почтенному человеку, заниматься этим? Любой старый капрал мог показать, как надо влезать на стены!

Генерал-поручик Павел Сергеевич Потемкин, двоюродный брат светлейшего, так и сказал Александру Васильевичу: мол, зачем беспокоиться, стоило вам приказать, и каждый командир полка обучил бы своих солдат.

«Si duo faciunt idem, non est idem»* – ответил на это латинской поговоркой Суворов.

____________________

* Если двое делают то же, это – не то же.

Павел Сергеевич, не знавший латыни, не понял, а Михаил Илларионович Кутузов считал, что Суворов прав: вложить в это обучение столько задора мог только он один.

Война с Турцией тянулась уже четвертый год. После падения Очакова турки были разбиты при Фокшанах и Рымнике. У турок не хватало средств, но они все-таки не хотели мириться: султан надеялся на помощь европейских держав. Его сильно разгневали недавние капитуляции соседних с Измаилом небольших крепостей на Дунае: Килии, Тульчи и Исакчи. Султан дал фирман*, по которому велел казнить каждого защитника Измаила, если и эта сильная крепость сдастся русским. На Измаил в Константинополе очень надеялись. Он был весьма удобно расположен – на возвышенности, спускавшейся к Дунаю крутыми обрывами. Французские инженеры указали туркам, как укрепить Измаил. Турки согнали к нему тысячи валахов, которые сделали семь бастионов с каменными башнями, вырыли ров. Часть рва была наполнена водой. На измаильских стенах стояло двести орудий разного калибра. В Измаил сбежались остатки защитников маленьких дунайских крепостей, сдавшихся русским, и у Айдозли Мегмет-паши, командовавшего гарнизоном Измаила, оказалась целая армия в сорок тысяч человек, снабженная достаточным количеством продовольствия.

____________________

* Ф и р м а н – указ.