Кузнечик

– Тебе и вправду следовало бы знать, когда нужно заткнуться, – скорее делая вид, что он раздражен, отвечает Иваниси. – Слушай, тебе известно, что сказал Джек Криспин, когда решил отойти от дел? А?

– Знаешь, я все собирался у тебя спросить: этот парень вообще когда-нибудь существовал?

– Когда Криспин принял решение закончить свою музыкальную карьеру, один журналист спросил его, что он хочет сделать первым делом, когда выйдет на пенсию. Знаешь, что тот ответил?

– Конечно, не знаю. Откуда мне знать? – Цикада думает, что он, наверное, уже несколько десятков раз участвовал в подобных бессмысленных разговорах, когда Иваниси ставил его в тупик своими вопросами. Он собирается прервать беседу, но затем решает напоследок посмешить Иваниси. В конце концов, когда он убьет Толкателя, то перережет все связывающие его нити и больше никогда не увидит Иваниси. «Не случится ничего плохого, если я позволю ему в последний раз повыпендриваться». – Так и что он сказал?

– «Я захочу съесть пиццу».

– Чего?

– Вот что он сказал. «Когда уйду в отставку, я захочу съесть пиццу». – Иваниси смеется, но кажется, как будто он плачет, и Цикаде становится от этого немного не по себе.

– Но он мог съесть пиццу вне зависимости от того, продолжал он работать или нет.

– Я знаю! – хрипло выкрикивает Иваниси. – Это же так смешно! Он просто гений!

– Это просто тупость. До скорого.

– Ладно, хорошо, в любом случае, держись, Цикада. Сделай все, что в твоих силах. Не проиграй, – напоследок говорит Иваниси.

– С чего это ты вдруг так меня поддерживаешь?

Он отключается и ставит ногу на педаль газа. Открывает окно. Ветер обдувает его лицо.

Судзуки

– Меня вызвали обратно в офис, это касается одного из моих студентов, – лжет Судзуки. – Так что мне придется на некоторое время уехать.

Сумирэ смеется, показывая ослепительно-белые зубы:

– На некоторое время? То есть вы собираетесь к нам вернуться? Вам больше не нужно обходить никакие другие дома?

– Ну, я… дело в том, что… – запинается Судзуки. – В любом случае, мне хотелось бы работать именно у вас.

«В конце концов, я до сих пор так и не выяснил, Толкатель ли он».

Говоря это, Судзуки не может перестать думать о сыне Тэрахары. Слова Хиёко крутятся у него в голове. «Мог ли он выжить? После такого? Может быть, в последние годы были найдены новые методы лечения? Прогресс в медицине? Если это действительно так, то медицинская наука зашла слишком далеко».

В конце концов Судзуки согласился встретиться с Хиёко. Конечно, он знал, что это, скорее всего, ловушка. Она могла просто пытаться выманить его, шантажируя жизнями этих двоих ни в чем не повинных ребят и попутно придумав эту неправдоподобную чушь про сына Тэрахары, который якобы все еще жив. Судзуки прекрасно все это понимал. Тот случай, когда ответ скорее «да», чем «нет». Более чем вероятно. В сущности, ничего другого и предположить было нельзя.

Но он также догадывался, что ничего совсем уж плохого не должно было произойти. Если он просто проявит немного осмотрительности, то сможет защитить себя и не позволить им причинить себе вред. Так что вместо того, чтобы встретиться на кольцевом перекрестке перед станцией «Синагава», он попросил о встрече где-нибудь в более людном месте.

– Я просто хочу послушать твою историю, так что постараюсь сделать так, чтобы тебе было как можно проще, – спокойно сказала Хиёко. – Что ж, давай тогда встретимся в кафе.

* * *

Вся семья Асагао провожает Судзуки до входной двери. Как только он надевает уличные туфли, Кентаро вдруг спрашивает:

– Тебе правда нужно уйти?

– Ты уходишь? – Судзуки вздрагивает, услышав тоненький голос, и, опустив глаза, видит Кодзиро, обнимающего его левую ногу. На мальчике его уличные сандалии, и он сует руку в карман Судзуки, как бы пытаясь не дать ему уйти.

Судзуки приходит в голову спонтанная идея:

– Слушай, вот что. Давай я отправлю открытки, которые ты подписал? Если ты все еще собираешься их отослать, я могу это для тебя сделать.

Но Кодзиро отрицательно мотает головой:

– Я хочу подписать еще несколько.

Судзуки задается вопросом, сколько дублей одной наклейки есть у мальчика.

Между тем Кодзиро напевает себе под нос: «То-ки-о-о, рай-о-о-н Бун-кёёё…»

– Тогда до скорого, – говорит Сумирэ.

– Спасибо за ваше время и гостеприимство, – церемонно отвечает Судзуки.

Асагао ничего не говорит. Когда Судзуки берется рукой за дверную ручку и уже собирается открыть дверь, Сумирэ вдруг окликает его:

– Послушайте, Судзуки-сан…

Он вздрагивает, как будто ее слова были выстрелом в спину. Поворачивается к ней.

– Я не знаю, далеко ли вы едете, но, может быть, мы могли бы вас подвезти? – Она улыбается, выражение ее лица совершенно беззаботно. Затем поворачивается к Асагао: – Как думаешь, дорогой?

– Конечно, – соглашается он. – Отсюда до станции довольно далеко. Быстрее будет доехать на машине.

Судзуки немного теряется. Он бормочет что-то о том, что в этом нет особенной необходимости.

– Куда вы направляетесь? – спрашивает Асагао.

Он кажется как будто немного прозрачным. Судзуки может поклясться, что видит лестницу за его спиной – сквозь его тело.