Кузнецов против абвера

…Регулярного контроля на шоссе нет. Много полицейских в форме, без оружия. По канавам валяются полусгоревшие танки и бронеавтомобили. Изредка встречаются транспорты советских военнопленных. У них ужасный вид измученных до предела людей. Их охрана — немцы и полицейские с повязкой на рукаве и свастикой на пилотке. Свастика из белой жести величиной в 1 кв. см, а на повязке немецкая надпись «На службе германских вооруженных сил». Охрана вооружена винтовками!

Перед въездом в город по Корецкому шоссе расположены с левой стороны автозаправочные станции и организации «Тодт», а также лагерь советских военнопленных. Шоссе вливается в город под названием «Немецкая улица». Она очень оживленна. У въезда в город громадное объявление: «Вниманию военных! При въезде в город тотчас же зарегистрироваться в местной комендатуре. Отметка о прибытии и выбытии обязательна. Без нее занятие квартиры и ночевка запрещены».

На немецкой улице две стоянки автомашин по 100 штук на каждой. Стоят день и ночь. На этой улице расположены основные немецкие военные учреждения. Ровно — это город тыловых военных учреждений. Много штабных офицеров, чиновников, гестапо, СС, охранной полиции.

Я был в городе с 8:00 до 19:00 по немецкому времени. Меня приветствовали около 300 солдат и офицеров. Наивысший чин, попавшийся мне навстречу, — полковник. Видел представителей финской, словацкой, румынской и итальянской армий (мало). Основной контингент — немцы средних и старших возрастов. Есть среди них инвалиды, кривые и т. д., много и совсем молодых.

Проходят курсанты летной и полицейской школ. Все приветствуют образцово, по уставу. Солдаты в городе ходят со штыком на поясе, офицеры и унтер-офицеры — с пистолетами «вальтер». Много элегантно одетых немок. Офицеры расквартированы по частным квартирам и частично в казармах по шоссе на Дубно около аэродрома.

По улице Словацкой, 4, расположен штаб связи. Во время моего наблюдения за этим штабом туда вошли полковник и капитан военно-воздушных сил. По улице Кенигсбергской в 50 метрах от улицы Немецкой помещается жандармерия, напротив — гестапо, рядом гебитскомиссариат и далее рейхскомиссариат. Это здание усиленно охраняется. По улице Немецкой, 26, находится политическая полиция.

Прием у рейхскомиссара по вторникам и четвергам. Кох живет якобы на верхнем этаже. Его частная квартира — на Монополевой улице, 23.

Город наводнен шпиками, агентами гестапо. На улицах у киосков трутся штатские с велосипедами… Офицеры СС отчаянно спекулируют казенным имуществом, папиросами, табаком и т. д. Я беседовал в кафе с двумя такими офицерами. Они заняты тем, чтобы нажиться и не попасть на фронт…»

После возвращения Кузнецова на базу Д.Н. Медведев подробно опрашивал его не только о том, что он видел, но и как оценивает то или иное событие. В беседе он интересовался каждой мелочью. С учетом этого в экипировку Пауля Зиберта были внесены изменения — пистолет «парабеллум» заменили на «вальтер». А также он попросил прислать из Москвы шинель — стало прохладно, да и немцы постепенно переходили на зимнюю форму обмундирования.

Через неделю Кузнецов снова выехал в Ровно, где к 1943 году, по самым скромным подсчетам, насчитывалось около четверти тысячи гитлеровских учреждений и штабов. Так что поле деятельности для разведки у отряда «Победители» и Кузнецова расстилалось поистине необозримое.

Поистине важное значение для Кузнецова-Зиберта и других разведчиков имели экипировка и документы. Вначале у Николая Ивановича были только летний комплект немецкой офицерской формы и плащ. Со временем у него их стало несколько, к тому же на все времена года. Дело в том, что в отряде появился свой прекрасный портной, бежавший из варшавского гетто Ефим Драхман, в прошлом закройщик театральных костюмов в Варшавской опере. Мундиры, френчи, бриджи, которые он шил, на обер-лейтенанте Зиберте сидели как влитые, без единой морщинки.

Дотошный Медведев в конце разговора спросил Кузнецова:

— Вы уверены, что ничем не привлекли к себе какого-то подозрительного внимания со стороны военных и полицейских властей?

— За поведение, образ, манеры, реакцию говорящих со мной немцев могу поручиться, но есть необходимость внести некоторые изменения в экипировку.

— Какие именно? Мне нужна конкретика.

— Пилотки, например, я заметил в городе только у заезжих фронтовиков. Офицеры гарнизона носят только фуражки. И пистолет…

Кузнецов не успел договорить, как Дмитрий Николаевич спросил:

— А что с оружием?

— У меня «парабеллум». Его носят прикомандированные фронтовики. Штабисты предпочитают что-то полегче — «вальтер» или «браунинг». Да, еще надо, чтобы из Москвы прислали бланки командировочных и увольнительных удостоверений.

Москва быстро отреагировала стараниями 4-го управления НКГБ — Судоплатов приложил руку.