Кузница души

Они внесли Рейстлина по длинной череде ступеней на мостовую, прошли под ветвями деревьев, с которых стекала вода, и добрались до маленького домика Мажере. Как только они оказались внутри, Карамон разжег огонь в камине. Китиара ловко и быстро, даже не краснея, сняла с Рейстлина всю мокрую одежду. Когда Карамон выразил слабый удивленный протест, Китиара рассмеялась: — В чем дело, братишка? Боишься, что это оскорбит мои нежные чувства ? Не беспокойся, — добавила она с улыбкой, подмигивая, — мне случалось видеть голых мужчин раньше.

Карамон покраснел как рак, но помог сестре уложить Рейстлина в постель. Рейстлин так сильно дрожал, что казалось, что он может выпасть из кровати. Он бессвязно, тихо говорил что-то, иногда вскрикивал и широко открывал глаза, уставившись прямо перед собой расширенными зрачками. Кит прочесала дом, вытащила все одеяла, которые смогла найти и укрыла ими Рейстлина. Она положила руку ему на шею, ища пульс, задумчиво скривила губы и покачала головой. Карамон стоял рядом, наблюдая за ней в нетерпении. — Слушай, а та старая карга еще живет здесь? —внезапно спросила Кит. — Знаешь, та, которая разговаривала с деревьями, и свистела как птица, и держала волчонка у себя дома вместо собаки? — Чокнутая Меггин? Да, она живет где-то здесь, кажется. — Карамон сомневался. — Я редко бываю в той части города. Отцу не нравится… — Он остановился, сглотнул и начал снова.

— Отцу не нравилось, когда мы туда ходили. — Отца больше нет. Ты теперь сам по себе, Карамон, — бесчувственно отрезала Китиара. — Иди к Чокнутой Меггин и скажи ей, что тебе нужна настойка ивовой коры. И поторопись. Нам нужно сбить этот жар. — Настойка ивовой коры, — повторил Карамон несколько раз. Он надел плащ. — Что-нибудь еще? — Не сейчас. И вот еще что, Карамон, — Китиара остановила его, когда он открывал дверь, — не говори никому, что я в городе, ладно? — Конечно, Кит, — отозвался Карамон. — А почему нет? — Не хочу, чтобы тут рыскали сплетники и бездельники, задавая всякие вопросы. Теперь иди. Погоди! У тебя есть деньги?

Карамон помотал головой.

Китиара запустила руку в кожаный мешочек на своем ремне, выудила пару стальных монет и бросила их Карамону. — На обратном пути от старухи зайди к Отику и купи флягу бренди. В доме есть еда?

Карамон кивнул: — Соседи принесли гору всяких кушаний. — Ах да, я и забыла. Поминальное угощение. Хорошо. Иди. Помни, что я тебе сказала

— никому не говорить, что я здесь.

Карамон ушел, немного недоумевая насчет этого приказа. После долгого и серьезного раздумья он решил, что Китиара знает, что делает. Если станет известно, что она появилась в городе, то каждый сплетник отсюда до Пыльных Равнин будет околачиваться здесь. Рейстлину нужен был покой и отдых, а не толпа посетителей. Да, Кит знала, что делала. Она поможет Рейстлину. Она поможет ему.

Карамон придерживался оптимистичного взгляда на вещи. Он не горевал о том, что случилось в прошлом и не тревожился о том, что могло случиться в будущем. Он был честным и порядочным, и, как многие честные и порядочные люди, думал, что все остальные тоже честны и надежны. Он доверял своей сестре.

Сквозь ливень он быстрым шагом направился к Чокнутой Меггин, которая обитала в покосившейся лачужке на земле, под валлинами, недалеко от трактира под названием «Корыто», обладавшего дурной славой. Сосредоточившись на своем поручении, повторяя про себя «ивовая кора, ивовая кора», Карамон чуть не споткнулся о старого серого волка, лежащего у порога хижины.

Волк заворчал. Карамон быстро отпрыгнул назад. — Хорошая собачка, — сказал Карамон волку.

Волк поднялся на ноги, шерсть у него на загривке топорщилась. Его губы раздвинулись в рычании, показывая очень желтые, но очень острые зубы.

Дождь продолжал лить на Карамона и уже промочил его плащ насквозь. Он стоял по щиколотку в грязи. Он мог разглядеть свет свечи в окне и движущуюся фигуру внутри дома. Он сделал еще одну попытку обойти волка. — А кто у нас хороший песик? — сказал он и потянулся погладить волка по голове.

Щелчок желтых зубов чуть не лишил Карамона руки.

Отчаявшись пройти к двери, Карамон решил попробовать другой путь. Он думал, что постучит в окно. Волк думал, что он не постучит. Волк оказался прав.

Карамон не мог уйти. Только не без настойки. Кричать с улицы было не очень-то вежливо, но в сложившихся обстоятельствах это было все, что оставалось отчаявшемуся Карамону. — Чокну… я хочу сказать… — Карамон вспыхнул и начал снова. — Госпожа Меггин! Госпожа Меггин!

В окне появилось лицо. Лицо принадлежало женщине средних лет с собранными сзади в пучок седыми волосами и ясными, чистыми глазами. Она не была похожа на сумасшедшую. Она внимательно оглядела мокрого несчастного Карамона и отошла от окна. Сердце Карамона ушло в пятки, которые к этому времени покрывал толстый слой грязи. Затем он услышал скрежетание открывающегося засова. Дверь распахнулась настежь. Женщина сказала волку что-то, что Карамон не разобрал.