Квадрат для покойников

– Хорошо, молоток у твоей соседки стырил, – кинув взгляд на Казимира Платоныча, крикнул Захарий. – Теперь у нее лом. А нам бы лучше лом сгодился.

Он встал и, воинственно потрясывая молотком, корча зверские рожи, приступил к воротам. Заперты они были на засов со стороны Невы, поэтому оставалось только раздолбать их. Захарий это понимал и молотил изо всех своих сил. Поднялся оглушительный визг и грохот. Все молча глядели на слабосильного низкорослого человека, вступившего в единоборство со ржавыми воротами, и было его отчего-то всем жалко. Отыскали кирпичи и тоже принялись за работу. Только Казимир Платоныч стоял, выпрямившись во весь рост, со слегка поеденным крысами Ильичом на плече и смотрел как сторонний наблюдатель на единоборство людей с воротиками.

Наконец, в ржавой поверхности удалось пробить брешь. Захарий, высунув на волю руку и нащупав засов, с трудом и скрежетом открыл его, воротца распахнулись, Захарий ступил за порог и… оказался по пояс в воде. Но канализационная труба до такой степени надоела всем, что сырость никого не испугала, и они выпрыгнули вслед за смелым карликом. У берега было мелко. В пятнадцати метрах от канализационной трубы оказался гранитный спуск к воде. На ступеньках возле воды сидела очень влюбленная парочка. Думая, что с противоположного берега их увидеть и разглядеть никто не сможет, они с видимым удовольствием отдали волю своим животным чувствам, и когда заметили выходящих из реки странных людей, удивились.

Поднявшись на набережную, они оказались возле дворца, в котором все, кто хотел, сочетались браком. За дубами виднелся домик строителя проклятой канализации – Петра I.

Ильич торчал во все дыры. От народа скрыть его было невозможно, поэтому шли не таясь, но никто их не задержал. Домой возвращались, когда уже зажгли фонари, с большой опаской. Ведь японцы, выбравшись из трубы раньше, могли организовать засаду.

В квартире было тихо и тревожно. Только успели засунуть Ильича под стол и закидать платками, пришел Валентин, бледный и встревоженный.

– Вы, Владимир Иванович, целый день отсутствовали, а тут такое!..

Он схватился за голову.

– Японцы, что ли? – спросил Захарий безразлично.

– Да японцы ладно, – махнул рукой Валентин. – Намного хуже. Военный переворот.

– Что?! Какой еще переворот? – удивился Владимир Иванович.

– Государственный переворот. В Москве танки, военные захватили власть. Президент неизвестно где. По радио одно и то же весь день долдонят. В общем, жуть.

– Доигрались, – сказал научный сотрудник смерти обреченно, бухнувшись на стул.

– Расскажи толком, что за переворот, из-за чего перевернули и кто, – попросил Захарий.

– Да не знаю подробностей никаких. По радио весь день одно и то же говорят. Танки в Москве… Что делать?!

– Все ясно тогда, – заключил Захарий. – Теперь меньшинствам разным плохо придется…

– Ой, не пугайте меня, мужчины! – воскликнул Валентин и вышел вон из комнаты.

– Наделали мы шума-гама, – сказал Казимир Платоныч.

– Кто ж знал, что они так из-за Ильича всполошатся. Я думал – заменим, никто и не заметит. А тут, пожалуйста, даже президента из-за нас арестовали, – сказал Захарий. – Его тоже придется ехать выкрадывать.

– Может, думают, что он Ильича свистнул, – предположил Владимир Иванович.

– Всю страну перевернут, – печально вздохнул Алексей. – Обязательно до нас доберутся, и к стенке.

Научный сотрудник смерти совсем скис.

– Так нужно его оживить да выпустить, – сказал Николай. Сообщение Валентина взбодрило его после утомительного путешествия по канализационной трубе.

– Действительно, оживить и пусть катится на все четыре стороны, – поддержал его Владимир Иванович.

Все смотрели на Казимира Платоныча. Но тот, не обращая ни на кого внимания, сидел на диване с отсутствующим видом.

– Ну слышь, что ли! Казимир! – окликнул его Захарий. – К тебе ведь люди обращаются.

Казимир Платоныч вздрогнул, словно проснувшись.

– Не стану я его оживлять, – зло пробурчал он и с вызовом окинул окружающих дерзким взглядом.

Его слова произвели сильное впечатление. Всеобщее изумление выразилось в недоуменном молчании.

– Не буду! Вот так, – повторил Казимир Платоныч, победоносно оглядев общество.

Владимир Иванович в полной тишине вдруг звонко чихнул, и тут же встрепенулся Захарий.

– Ну и правильно, – сказал он. – Я тоже думаю – ни к чему это…

– Когда мы по канализации тащились, я понял это, – Казимир Платоныч в задумчивости глядел в сторону маленького человека, но сквозь. – И вот идем мы, идем, и вдруг мне в голову мысль приходит, что оживи я его – мы вот так всегда без конца по канализации идти будем. И решил я, что если выберусь живым оттуда, оживлять его ни за что не стану. Не знаю, может, не верно это.

– Конечно, не верно, – сказал Алексей. – Оживлять нужно.

– Всю охоту мне канализация отбила и этот… Талый со своей испорченной разбойничьей судьбой. Не стану оживлять.

– Зря, выходит, все тусовки… А, впрочем, правильно.