Квадратные углы

Но то, что я сейчас увидела, повергло в шок даже Илью. А если еще сравнить с тем, как живет Сергей, или Лапины в своей далеко не идеальной квартире, то этот дом просто – свинарник. Белый, кирпичный, советской постройки. Ни каких беседок, резных веранд, ни тебе отделки элементарным сайдингом. В саду как не было клумб, так и не появились. Кругом лишь черная земля, перекопанная с весны под грядки. Забор почти упал и держится только на двух-трех бревнах, вбитых в плотный грунт.

Из двери показалось растерянное лицо бабули.

– Анечка!

Она бросилась мне на шею.

Все такая же маленькая, сухая. Только глаза совсем провались, и руки стали морщинистыми.

– Не плач, – сказала я, вытирая с лица ее слезы. – Я уже здесь.

– Надолго? – с надеждой в голосе, спросила она.

– Я взяла обратный билет через неделю.

– Всего неделю.

Обреченно опустив руки, она качнула головой и повела меня в дом.

После завтрака я вышла на улицу.

Здесь время остановилось. Оно не такое, как в Питере. Каждая секунда ощущается, как целый час. Минута длиться вечно.

Одиннадцать лет, проведенных вдали от дома, пролетели мгновенно. Кто-то встретился на жизненном пути и пропал, а кто-то задержался надолго. Дружба, замужество. Появились дети. Все как один миг. Раз! И ты уже привязан к одному месту. Дом, работа, огород. И прошлое быстро исчезло. Растворилось без следа и забылось.

Ближе к обеду я вызвала такси и поехала к отцу. Его поместили не в реабилитационный центр, как сказала Настя, а в хоспис под названием «Ангел».

Территория больницы оказалась большой, хоть и находится в центре города. Летом здесь, наверное, красиво. Вдоль ровных дорожек, вымощенных красной брусчаткой, растут деревья, кустарники. У входа в здание расположилась клумба необычной рельефной формы, покрытая до весны, светлой тканью. Резные лавочки. Фонари, выполненные в старинном стиле, с круглыми белыми плафонами.

Не самое лучшее место для живого человека, но для отшельника, потерявшего надежду на выздоровление, пожалуй, сойдет.

Я зашла в огромный холл. Здание современное, еще совсем новое, с чистым ремонтом.

Сначала я поговорила с врачом, а потом пожилая медсестра в белом халате проводила меня в палату номер восемь. Она последняя по коридору и самая большая во всем хосписе.

Тихо. Отец лежит на кровати с закрытыми глазами. Он похудел, но выглядит бодро. Бледные губы плотно сжаты. Волос на голове почти не осталось, а руки прозрачные, как у Ильи. Мы с ним очень похожи, только он высокий и всегда был полным.

Он услышал, что кто-то вошел в дверь, но никак не отреагировал.

– Привет, пап.

Я села на стул.

– Анна, – открыв глаза, спокойно сказал отец.

– Как ты себя чувствуешь?

– Глупый вопрос. У меня четвертая стадия рака.

Он не изменился. Внешне стал другим, но характер такой же поганый и злой.

– Когда ты приехала?

– Сегодня.

– На поезде?

– Да.

– Одна?

– Да, одна.

Он снова прикрыл глаза, а потом тяжело вздохнул. Пытается не показать свою неприязнь ко мне, но не получается. Скулы дергаются, а рука сжалась в кулак.

– Ты хотел меня видеть?

– Видеть не хотел, но дело к тебе есть.

– Какое дело?

Вот так всегда. Работа на первом месте, а все остальное – не важно.

Когда я ехала сюда, то много думала об этой встрече. Обнимет ли он меня? Поцелует? А может просто выскажет в лицо, все что думает, а потом выгонит?

Но, вышло все по-другому. Он холоден и разговаривает со мной, как с партнером по бизнесу. Четко и понятно. Приехала? И что? Ты думала, все будет в шоколаде? Не выйдет. Я всего лишь твой отец, которому наплевать на твою жизнь и твоих детей.

– Мне нужна твоя помощь, Анна. Ты знаешь, чем я занимаюсь всю свою жизнь. Это машины. Они моя страсть, моя любовь. Все, что я создал за последние двадцать лет, сейчас превратится в хлам, в мусор, который никому не нужен. Даже моим детям.

– Тебе нужно было родить мальчика, а не двух девчонок.

– Дело не в этом. – Он обреченно махнул рукой. – Девочка, мальчик! Какая разница. Вы две – неудачницы. Одна лечит лапы кошкам да собакам. А ты даже не получила образования, не добилась ничего! А тебе скоро стукнет тридцатник!

Встать бы, да уйти, но не могу. Его жесткий взгляд прибил к стулу. Каждое слово – гвоздь, проникающий глубоко в сердце.

– Что ты хочешь от меня?

– Только одного. – Он смягчился. Даже голос стал более спокойный. – Скоро меня не станет, и вы вступите в наследство. Много не получите, но бизнес принесет не малый доход. Сохрани его, Анна. Да, да. Не смотри так на меня. Знаю. Это глупо. Но Настя не справится. Ты тоже не слишком умная, но у тебя есть деловая хватка.

– Я ничего не понимаю в твоей работе! – воскликнула я, вскочив со стула. – Ты никогда не говорил о своих делах! Только маме! А мы были лишними в вашей жизни!