Кванты. Как волшебники от математики заработали миллиарды и чуть не обрушили фондовый рынок

По иронии судьбы коллапс фонда LTCM сыграл на руку Боазу Вайнштейну. Когда на рынках по всему миру воцарился хаос и инвесторы в поисках ликвидных рынков пустились во все тяжкие, вспыхнул бизнес кредитных деривативов. Вслед за Deutsche Bank и J. P. Morgan начали активно вступать в игру другие банки: Citigroup, Bear Stearns, Credit Suisse, Lehman Brothers, UBS, Royal Bank of Scotland, наконец Goldman Sachs, Merrill Lynch, Morgan Stanley и многие другие. Их привлекли высокие цены на брокерские услуги, а также возможность списать нежелательные риски. Банки и хедж-фонды старались защитить себя от нарастающей паники, максимально надежно страхуя облигации, которыми они владели. Другие, включая American International Group, страховщика-гиганта — особенно его известное жесткостью своей позиции лондонское подразделение AIG Financial Products, битком набитое специалистами по деривативам, — были счастливы им такие страховки предоставить.

Еще один бум начался с появлением хедж-фондов нового типа (таких как Citadel и его подражателей), специализировавшихся на арбитражных сделках с конвертируемыми облигациями. Традиционно, согласно разработкам Эда Торпа времен 1960-х, стратегия подразумевала хеджирование позиций по корпоративным облигациям по отношению к акциям. Теперь, с появлением свопов на дефолт по кредиту, возник еще более удобный способ хеджирования.

Неожиданно теми самыми экзотическими деривативами, которыми привык жонглировать Вайнштейн, начали обмениваться все, как бейсбольными карточками.[66] К концу 2000 года общая сумма свопов составила почти триллион долларов. И мало кто знал о них больше, чем шахматный гений и любитель счета карт в блэкджек из Deutsche Bank, молодой человек с детским лицом. В один миг, благодаря российскому дефолту и крушению LTCM, Вайнштейн из актера второго плана превратился в восходящую звезду, находящуюся в самом центре событий. Он сел в лифт, стремительно едущий вверх, и стал одним из самых блистательных, высокооплачиваемых и могущественных кредитных трейдеров на Уолл-стрит.

Глава 6

Волк

Весной 1985 года,[67] после полудня молодой торговец ипотечными кредитами Аарон Браун уверенным шагом вошел в операционный зал манхэттенской штаб-квартиры Kidder, Peabody & Co. по адресу Эксчейндж Плейс, дом 20. Браун взглянул на часы. Было два пополудни. В это время в Kidder торговцы облигациями почти ежедневно собирались вместе, чтобы поиграть. Браун обожал Игру. И сегодня он пришел, чтобы уничтожить ее.

«Все пройдет отлично», — говорил себе Браун, пока собирались трейдеры. Он долго этого ждал.

Как и в случае

с любым эволюционным изменением в истории, нельзя сказать, что путь квантов к вершинам Уолл-стрит начался в какой-то четко определенный момент. Но они отлично проявили себя в тот день, когда Браун и его единомышленники обыграли «Покер лжецов».

К тому моменту кванты уже получили репутацию крутых ученых. Многие из них успели поработать в Bell Labs, где были изобретены сотовые телефоны, или Los Alamos National Laboratory, месте рождения атомной бомбы. Матерые трейдеры с Уолл-стрит, надеявшиеся на свою профессиональную интуицию, как оказалось, не могли тягаться с такой интеллектуальной мощью.

Классическая книга Майкла Льюиса об Уолл-стрит «Покер лжецов» показала читателям во всей красе типичного матерого трейдера старой школы 1980-х, эпохи Гордона Гекко[68] и его любимой мантры «жадность не порок». Льюис Раньери, торговец закладными облигациями, ставший знаменитым благодаря вышеупомянутой книге, делал огромные ставки, полагаясь на мощный внутренний голос. Майкл Милкен из Drexel Burnham какое-то время управлял всей Уолл-стрит, финансируя дерзкие покупки контрольных пакетов в кредит при помощи миллиардов «мусорных» акций. Ничего общего с высокоинтеллектуальной, компьютеризированной вселенной квантов. Два мира столкнулись, когда Аарон Браун вошел в операционный зал Kidder. Этот подающий надежды торговец ипотечными ценными бумагами из конкурирующей нью-йоркской компании был здесь чужаком. И его было трудно не заметить. Огромный, как медведь, с косматой темной бородой, он резко выделялся даже на фоне суровых трейдеров.

Браун наблюдал, как группа трейдеров из Kidder собралась в кружок. У каждого в руке была зажата 20-долларовая купюра. Они играли в уолл-стритскую версию «Труса», используя серийные номера банкнот. Правила были простые. Первый трейдер в кругу называл несколько цифр, например четыре двойки. Это была ставка на то, что во всех серийных номерах двадцаток в кругу в общей сложности попадется не меньше четырех двоек — довольно безопасно, ведь в серийном номере восемь цифр.