Квартал Тортилья-Флэт. Гроздья гнева. Жемчужина

Корыстолюбие и злоба, порождаемые «проклятием собственности», способны отравить самые прекрасные и чистые порывы, констатирует Стейнбек. Сияющая жемчужина становится «серой и бугристой», похожей на злокачественную опухоль; воплощенная в ней скверна мира кладет конец примитивному, но гармоническому существованию семьи Кино. Для молодого индейца жемчужина — не просто овеществленный капитал и, уж конечно, не средство угнетения себе подобных. Его мечты скромны и подлинно человечны, но, чтобы осуществить их, Кино вынужден противопоставить себя существующему порядку. Отказ героя Стейнбека от рабского прошлого и стремление защитить свои права — не индивидуалистский бунт в защиту внезапно появившегося богатства, а решительный и смелый, уже наполовину осознанный протест простого человека против «Песни зла», против всего общественного устройства, покоящегося на угнетении и обмане. «Нет, — сказал Кино. — Я не сдамся. Я одолею. Мы не упустим своего счастья».

Однако Кино не только жертва эксплуатации и несправедливости, он истинный сын своей земли и своего народа, равный среди равных в поселке тростниковых хижин, любящий муж, заботливый отец. Его жизнь тяжела, но ее нельзя назвать безрадостной. Кино живет в органическом единении со всем, что его окружает; подобно пайсано в «Квартале Тортилья-Флэт» и очень на них похожим персонажам повести Стейнбека «Консервный ряд» (1945), он воспринимает природу непосредственно и пантеистично. Понятия о добре и зле претворяются в сознании Кино в сменяющие одна другую, но звучащие постоянно и отчетливо мелодии. Ему слышится то ясная, тихая Песнь семьи, то Песнь в честь Той, что вдруг найдется, то коварная Песнь жемчужины — скрытая, зловещая музыка капиталистического мира. И в этой поэтично-певучей настроенности повести, в красочности образного языка тоже заключен один пз секретов ее художественной силы и очарования.

Произведения Стейнбека 30—40-х годов — наиболее значительный и плодотворный этап его писательской биографии. Следующее десятилетие — 50-е годы — явилось для него временем серьезных творческих потерь и разочарований. С переездом из Калифорнии в Нью-Йорк писатель словно бы лишился источника, питавшего его книги яркостью и свежестью наблюдений. Продолжая поиски гармоничного идеала человеческих взаимоотношений, он теперь все чаще предпочитает социальной действительности сферу отвлеченных этических ценностей. Отступление от принципов реализма заметно обеднило содержание романа «К востоку от рая» (4952), в котором Стейнбек-аналитик спорит со Стейнбеком — философствующим резонером. Задумав создать эпическое полотно об истории двух калифорнийских родов Гамильтонов и Трасков, писатель злоупотребляет параллелями с библейскими преданиями, навязчивой и подчас надуманной символикой. Заметна также перегруженность романа историческим и этнографическим комментарием.

Высокопарность слога и поверхностная сентиментальность характеризовали повести «Светло горящий» (1950) и «Благостный четверг» (1954), в которых Стейнбек, этот «неисправимый философ-дилетант», как стала именовать его американская критика, вновь прибегает к многозначительным, но по большей части поверхностным обобщениям. Стремление обрести самого себя отражалось в постоянном экспериментировании с художественной формой, в обращении к журналистике, к работе для кино и театра. К концу десятилетия появились признаки преодоления Стейнбеком творческого спада, а с начала 60-х годов и в особенности после присуждения ему Нобелевской премии (1962) можно говорить о возвращении к писателю значительной доли былой популярности.

Выражением благотворных перемен стал в первую очередь роман «Зима тревоги нашей» (1961), которым американский прозаик откликнулся на нараставшую в США и во всем западном мире атмосферу социального и духовно-нравственного неблагополучия. «Везде зрела тревога, зрело недовольство, — писал Стейнбек, — и гнев закипал, искал выхода в действии, и чем оно неистовее, тем лучше. Африка, Куба, Южная Америка, Европа, Азия, Ближний Восток — все дрожало от беспокойства, точно скаковая лошадь перед тем, как взять барьер». Постоянным внутренним напряжением отмечено и поведение персонажей романа, жителей небольшого городка в Новой Англии Нью-Бейтауна, банкиров и бакалейщиков, стареющих светских львиц и домохозяек.