Квартира №103

Но что-то изменилось. Может быть, солнце стало сиять тусклее. Может быть, ветер поменял свое направление. А может в этот прохладный апрельский вечер на свет явилась справедливость и уже готовилась брать бразды правления в свои новорожденные ручки. Никто не знает.

Но ни один человек не задерживался в квартире №103 дольше половины месяца. Рекорд – три с четвертью недели.

Чтобы Лалочка ни делала – все впустую! Она и понижала плату, и вежливо разговаривала, и, в конце концов, поставила телевизор! Да, барахлящий. Да, «второй свежести». Но чем ни повод остаться? Но люди всё бежали, словно крысы с тонущего корабля. А главное – не удосуживались назвать причину! Лишь последний квартирант отличился.

– Ленина нет на Вас и Вашу квартиру! – Степа Жук метал молнии, в попытках собрать свои вещи. Немыслимым образом они все исчезли со своих мест. Чемодан обнаружился на балконе, под одним из стульев. Любимая рубашка лежала в ванне, вместо коврика. Тапки нашлись в холодильнике, на третьей полке. То ли мистика, то ли нервы.

– Степан Богданович, миленький! – следовала по пятам за Жуком Брилль, с каждым разом удивляясь находкам. – Ну, подумайте! Куда вы пойдете? Один, в чужом городе!

– Сами живите со своей нечистью, Лала Андреевна, – уже собранный мужчина остановился в коридоре, наспех натягивая ботинки на босую ногу, – дураков нет!

– Какой нечистью? – лишь удивленно успела вымолвить Брилль, когда перед её носом с грохотом захлопнулась входная дверь.

Степан Богданович, мужчина средних лет, бежал из подъезда на улицу, не оглядываясь, словно мальчишка в последний учебный день.

Глава 3

Жгучие очи

Степан Богданович был блестящим хирургом, приглашенным в Москву на семинар. Квартира №103 ему понравилась порядочной ценой и близким расположением к указанному адресу проведения мероприятия.

Жук был чересчур педантичен. К тому же он любил зайти в чужой монастырь со своим уставом. Поэтому по приезде и заселению в сто третью квартиру Степа убрал жуткие картины в гардероб, а пепельницу с коробкой спрятал куда-то в кухонный шкаф. Иконку из прикроватной тумбочки утилизировал. Говоря кратче, сделал всё то, за что бы его возненавидел бывший хозяин.

Ночью перед запланированным семинаром Стёпа не мог уснуть. Он нервничал, продумывал свою речь, мимику, жесты и просто фантазировал о грядущем дне. Жук почти провалился в сон, когда услышал на кухне возню.

На мгновение его охватила паника. Он будто снова маленький мальчик, а мама сильнее всех на свете. Но её здесь нет и ему пятьдесят шесть.

Взяв все свое последнее мужество в правый кулачок, Степан Богданович вооружился тяжелой книгой о хирургии, встал с кровати и вышел в коридор. На кухне горел свет, и слышались чьи-то голоса. Мужчина вошел в трапезную.

– О, Степан Богданович, bonne soiree! – поприветствовал его незнакомый мужчина, с кривой полуулыбкой и паутинкой морщинок на лбу. Ему примерно лет сорок. Имел короткую стрижку. У висков еле заметно блестела седина, а на щеках играл здоровый розовый румянец. Когда он улыбался, у него появлялись ямочки, а в глазах вспыхивал дьявольский огонёк. На нем была рубашка с рукавом «три четверти», поверх которой сидел яркий жилет красного цвета с вышитыми бутонами цветов, а также потертые кофейные брюки. Обуви не было. Он сидел на стуле возле стола.