Квест – LEVEL 1

Он так и сказал: «тьфу» – буквами. Должно быть, звук плевка плохо воспроизводился искусственными губами.

От обсуждения интимных пристрастий мисс Клински доктор Норд предпочел уклониться.

– Мне тоже пора. В японскую баню.

Ну и психологи у мистера Ротвеллера, думал он, спускаясь в лифте. Хороши специалисты по совместимости. Не команда, а банка со скорпионами. Того и гляди пережалят друг друга.

«Храм Умиротворения» – именно это, по словам японки, означали иероглифы, написанные на потолке бани. Помещение обладало идеальной звукоизоляцией, никакие шумы снаружи сюда не проникали.

Фурако– кедровая бочка, окованная медью, – стояла на плите камаба , под которой пылало пламя. Огонь, увы, был не дровяной, а от газовой горелки. Опытный взгляд Норда сразу заметил этот отход от канона. Новшество, однако, было разумным: сила пламени легко регулировалась поворотом рычага.

Саюри (так звали банщицу), очаровательно коверкая английскую речь, пропела гимн растениям, целебным соком которых пропитана вода, и объяснила производимый ими эффект: сисо обостряет все пять чувств, юдзу снимает усталость, кора хиноки заряжает мышцы силой, и так далее, и так далее.

Пока Гальтон раздевался, японка стояла лицом к двери. Когда же он медленно опустился в сорокапятиградусную воду, подошла, надела деревянную крышку с отверстием для головы, завернула по часовой стрелке и обмотала шею клиента мягким полотенцем. Вода доходила Норду до сердца; верхняя часть груди и плечи подвергались исключительно воздействию пара.

– Ну-ка, погорячей, – попросил доктор, любивший, чтобы баня была обжигающей.

Просеменив к котлу, Саюри опустилась на колени, опустила рычаг книзу – стрелочка на градуснике поползла к отметке «50».

– Достаточно. – С Норда градом лил пот.

Банщица повернула рычаг вверх, гася пламя под бочкой.

– Я все время здесь, – прожурчала она. – Если пот будет попадать в глаза, скажите – я вытру. И когда будет достаточно, тоже скажите. Такую горячую воду трудно выдерживать больше десяти минут.

– Ничего, я крепкий.

Он откинул затылок на деревянную подставочку, прикрыл глаза.

Заскрипела патефонная пластинка, полились мурлыкающие звуки японской музыки.

При полном расслаблении тела очень хорошо работает рациональное мышление. Именно здесь, в «Храме Умиротворения», Гальтон рассчитывал разобраться в своих мыслях и чувствах. Во-первых, сделать первичный анализ работоспособности команды. Во-вторых, обдумать возможные трудности на отрезке пути от порта Бремерсхавен до советской границы. В-третьих…

Но рациональное мышление что-то не желало работать как следует. Мысли путались, налезали одна на другую. А все потому, что полного расслабления тела не возникало.

Очевидно, Норд слишком давно не сидел в фурако и отвык от такой горячей воды. А может быть, дело было в плотно закрытой крышке. Так или иначе жар становился невыносимым.

Доктор потерпел еще немного и, не выдержав, смущенно позвал:

– Мисс Саюри! Пожалуй, с меня довольно… Мисс Саюри!

Ответа не было.

Он поднял голову, открыл глаза. Зажмурил их, не поверив увиденному. Снова открыл.

Японка сидела всё там же, возле котла, но не прямо, а привалившись к стене. Ее прическа растрепалась, шея была неестественно вывернута, а тонкая рука безжизненно свисала на пол.

– Что с вами, мисс?! – рванулся было Гальтон, но уперся плечами в крышку.

Ей плохо? Она лишилась чувств? Или… Цвет лица какой-то подозрительно синюшный.

Но помочь японке он не мог, запертый в этой дурацкой бочке с крепко завинченной крышкой. Значит, лимит статистических несчастий еще не исчерпан? Повторялась вчерашняя история – в новой вариации, уже не комичной, а, похоже, трагической.

До какой степени положение трагично, Норд понял, когда заметил одну деталь, не сразу бросившуюся ему в глаза.

Рычаг, регулирующий пламя, был повернут вниз! Должно быть, когда Саюри потеряла сознание, она задела ручку локтем или рукавом. Так вот почему вода такая огненно горячая. Под бочкой включена горелка!

В ужасе Гальтон взглянул на термометр. Стрелка качнулась, переместившись на деление вправо. Еще немного, и вода закипит. Доктор Норд сварится в ней заживо! Лучше уж было задохнуться вчера углекислым газом.

Он закричал что было мочи:

– На помощь! Сюда!

Меланхоличное завывание патефонной пластинки. Легкое потрескивание газа. Более – ни звука. Ведь здесь «Храм Умиротворения», никакой шум извне не проникает. Значит, и снаружи ничего не слышно.

Доктор Норд еще раз попытался выдавить плечами крышку. Бесполезно – она держалась намертво.

«Сварюсь, как фрикаделька в бульоне», мелькнуло в голове. Мысль, вероятно, была смешная, но Гальтон от нее заорал вдвое громче прежнего.

– Помогите! Помогите!

От жара и от натуги перед глазами замерцали огненные круги. «Сейчас у меня лопнет сердечная мышца», подумал он – причем не со страхом, а с надеждой. Что угодно, только не свариться заживо!

Двери с грохотом распахнулись. В баню вбежал Айзенкопф. Его маска, разумеется, была неподвижна, но голова быстро поворачивалась, озирая помещение, а в руке черной сталью поблескивал пистолет.