Квест – LEVEL 4

– Какой надо, такой и шеф, – буркнул Октябрьский. Но, немного подумав, махнул рукой. – Хотя что темнить? Все равно вычислите. Не квадратура круга. Нас называют « Военная фракция ». Недоброжелатели – «пруссаками», за приверженность армейским традициям. Мои старшие товарищи – верхушка Красной Армии, ее воля и мозг. Им не было и тридцати, когда они разгромили войска белых генералов и чужеземных интервентов. Это самые талантливые полководцы современного мира. Говорю объективно, как профессионал. Молодые, открытые новым идеям, целеустремленные. Товарищ Сталин – гений государственного строительства, а мои начальники – гении военного дела. Ворованные мозги им не нужны, своих хватает… Ну что, господа американцы. Вот я вам всё и рассказал. Теперь ваша очередь. Что вам удалось выяснить? С какими трудностями вы столкнулись? Что намеревались предпринять? Если мы будем делать общее дело, я должен знать о вас как можно больше.

Курт слегка наклонил голову – он был за сотрудничество. Зоя все переводила взгляд с Октябрьского на Гальтона и обратно. Внезапно доктор сообразил, что он и напористый контрразведчик очень похожи: оба наголо бритые, плечистые, искрящиеся энергией. Только у русского под носом чаплиновские усы – как затемненная десятка в центре мишени.

«Ну что?» – спросил он ее глазами.

«Да», – без слов ответила княжна.

Гальтон и сам был того же мнения. Неизвестно, какая сила – Бог, дьявол или голос из пузырька – свела их с этим большевиком, но отказываться от его предложения было идиотизмом. Интересы «пруссаков» полностью совпадали с целью миссии. Во всяком случае, в том, что касалось неистребимого господина Громова.

И доктор стал рассказывать о ходе экспедиции. Очень осторожно, с паузами. Всё, о чем нежданному союзнику знать не полагалось, опускал. Например, вовсе не говорил о мистере Ротвеллере. Не упомянул ни о таинственном голосе, ни о тайнике. Умолчал и о папке, изъятой из громовского сейфа. Зато о происках агентов ГПУ и о товарище Картусове поведал очень подробно, ни упуская ни одной подробности.

Октябрьский слушал, неотрывно глядя на говорившего своими синими, живыми глазами. Пару раз красивые брови контрразведчика взметнулись кверху, но, если у него и возникали вопросы, они были отложены на потом.

Но задан был только один, в самом конце:

– Это всё?

– Всё.

Должно быть, по твердости, с которой доктор произнес это короткое слово, Октябрьский понял, что расспросы ни к чему не приведут.

– Ладно. Сообщили то, что сочли возможным. Принято. Я вижу, что вы не вербовочный материал. Да и незачем мне вас вербовать. Останемся временными союзниками. К тому же я узнал от вас одну очень важную вещь. Просто замечательную вещь! – Контрразведчик широко улыбнулся. – Вы сказали, что на пароходе вас пытался убить альбинос, утверждавший, что он сотрудник нашего Главупра. Молодой человек не соврал. Это один из моих оперативников, по фамилии Кролль. Теперь ясно, что он был агентом Картусова.

– Ну и что тут замечательного?

– А то, что в затылок директору стрелял именно Кролль. И раз Громов после этого остался жив, значит, выстрел был липовый. Какой-нибудь трюк с холостым патроном и красной краской. Выходит, пули в голову Громов все-таки боится! Значит, убить его очень даже можно. А то я после того случая, честно говоря, засомневался. Сердце – ерунда, обычный мотор для перекачки крови. Лет через десять вы, медики, научитесь его перебирать по клапанам, а то и заменять на новое. Но мозг, – Октябрьский постучал себя по блестящему черепу, – это штаб сознания. Засадим свинец в башку – и привет Кащею Бессмертному. Большевистское вам спасибо, мистер Норд. Вы спасли мое материалистическое мировоззрение. Нет никакой мистики, ура! Мир стопроцентно познаваем.

Девяностодевятипроцентно, подумал Гальтон, вспомнив об оракуле из флакона, однако вслух, конечно, ничего не сказал.

– Итак, я попробовал уничтожить Громова – не получилось. Вы попробовали – тоже без результата. Давайте теперь возьмемся за дело вместе. Я буду вам помогать в качестве сугубо частного лица. Но прямого соучастия от меня не ждите. Приказ начальства есть приказ начальства. После вашего приключения на даче меня и так взяли в оборот. Заподозрили, не моих ли рук дело. Однако в брошенном такси обнаружены пятна крови, соответствующие следам жизнедеятельности американца Г.Л. Норда, оставленным в квартире на Большой Никитской. Что вы делаете удивленные глаза? Вы на подушке спали? Окурки папирос в пепельнице оставляли? Чай на кухне пили? Эксперты ГПУ свое дело хорошо знают. Или вы думаете, мы тут лаптем щи хлебаем?

– Оставим в покое следы моей жизнедеятельности. Сделав удивленные глаза, я не собирался поставить под сомнение профессионализм советской тайной полиции.

Зоя улыбнулась, как будто Гальтон сказал что-то смешное, хотя он говорил совершенно серьезно.

Усмехнулся и Октябрьский.