Квестер

- Поняли мы, поняли! – заюлил он. – Скажи…, то есть, скажите только – что делать надо? А то этих… денег у нас - нету!

Но «малыш» Пахану был уже совсем безразличен. На следующие слова ему была интересна только реакция «здоровяка».

- Здесь на кухне будете ишачить. Прибираться там…, посуду мыть, говно выносить. Месяц-два, а то и поболе, если хреново будете работать. Словом, как я решу! А там – посмотрим!

Эх, как глянул на него «здоровяк»! Из глаз такие лучи сверкнули, что кому другому вмиг жарко стало бы. Даже Кинг голову поднял. Но Пахан и не такого навидался – выдержал взгляд.

- Я не совсем то имел в виду…, Михаил Николаевич, э-э-э… насчет отработать. – промямлил «адвокат».

- А я что имею, то и введу! – рявкнул на него Пахан.

Кинг насторожено поднял голову. «Адвокат» наоборот – испугано втянул свою в плечи.

- У вас что же, - пробубнил «здоровяк», – мужской работы, что ли, нет? 

- Нет! – притворно-грустно ответил Пахан. – Только, браток, вот эта осталась! У меня, видишь ли, конкурс большой на каждое место!

«Адвокат» тоненько и тихо засмеялся. Вслед за ним усмехнулся и Пахан. И уже другим, развязно-начальственным тоном проговорил:

- Если согласны – дуйте к моему завкадрами, Валерь Семенычу. Если нет – пеняйте на себя, недоумки. Завтра ваши девки-мамки по частям вас собирать будут!-  и снова поднес к губам стакан с соком.

- Слышь…, слышьте, Михаил… Николаевич… - с трудом, видимо, произнося все эти «вежливости», вдруг заговорил «здоровяк». – Я в Чечне служил, оружием владею, повидал кой-чего! Что ж и мне … посуду… того… мыть?

- И тебе, солнышко! – «ласково» пропел Пахан, и слышно было, как заржали за дверью подслушивающие разговор охранники. «Здоровяк» весь налился жаром и, не обращая внимания на настойчивые «пойдем, пойдем» своего «маленького» напарника, все же не унимался:

- Послушай, дядя, ты человек или кто? Мы же согласны на все, не протестуем! Только дай работу… нормальную!

Пахан улыбнулся. Парня он «расколол» и «сломать» его теперь было – раз плюнуть.

- Нет, родной, у меня для тебя другой работы нету! И не дядя я тебе! Дядя твой твою мамашу, видать, слишком часто трахал, раз получился у нее такой выродок!

            И этой фразой Касьянов добился, чего хотел: разум у «здоровяка» помутился. Он рванулся к Пахану, громко сопя и сжимая кулаки. Зазвенела падающая со стола посуда, дернулись охранники у входа, но Касьянов и ухом не повел: он знал, что через секунду верный Кинг накажет парня и за его гордыню, и за его несдержанность. И долго потом придется охранникам разжимать челюсти собаки, чтобы освободить ногу этого «орла». А парень будет орать от боли. Дико орать…

            Но «здоровяка» остановил не Кинг, а… его же «маленький» напарник. Правда, с большим трудом сдержал, но тут очень кстати подбежали охранники из фойе. «Очень кстати» - для Пахана. Потому что Кинг…. не прыгнул и не вцепился «здоровяку» в ногу. Когда тот рванулся на Пахана, собака не нашла ничего лучшего, чем положить морду на колени хозяина и протяжно жалобно проскулить, смотря при этом на Касьянова какими-то «просящими» глазами.

Пахан аж отшатнулся от пса – такое поведение собаки было… нет, не неожиданностью – настоящим ударом!

- Ты что, Кинг? – заорал он. – Ты что, сучья морда, службу забыл, а? Совсем охренел?

Но собака вслед за головой положила ему на ноги еще и передние лапы, а носом уткнулась в живот. Глаза Кинга по-прежнему смотрели на него просительно, нет, даже – умоляюще!

Оторопевший Пахан оглядел присутствующих: охранники, пыхтя от натуги, с трудом держали «здоровяка», рядом с ними стоял испуганный «малыш», на соседнем стуле – съежившийся «адвокат», ожидавший, по-видимому, большой драки. Тут, в общем-то, все ожидали большой драки – и уборщицы, и официантки, и охранники. Но того, что произошло в следующий момент, не ожидал никто …

Уборщицы и официантки, бармен и охранники, - все, кто видел и слышал это, потом не верили своим глазам и ушам. Они переспрашивали друг у друга, они убеждались в том, что это действительно было, и снова переспрашивали, потому что поверить в такое

было невозможно.

С Паханом вдруг что-то произошло, он как будто «просветлел» (в полумраке клубного зала это было особенно заметно). Словно тончайшая черная шелуха слетела с Касьянова. Он вдруг выпрямился, как-то «облегченно» вздохнул и совсем-совсем другим голосом сказал (нет – попросил!):

- Отпустите!

Охранники нехотя разжали руки и уже охолонувшийся «здоровяк» повел плечами, поправляя сбившийся пиджак. Пахан еще раз посмотрел на верного пса и, не отрывая от Кинга печального взгляда, тихо спросил у «хлопцев»:

- Есть хотите?

Тут даже «хлопцы» оторопели и, озираясь, как-то очень неуверенно сказали, что «неплохо бы…» и «если не затрудним…» 

- Присаживайтесь! – также тихо указал им на места за своим столом Пахан. – Подвинься, Юрьсаныч!

Ошалелый «адвокат» не то, что подвинулся – вообще выскочил из-за стола, словно пробка из бутылки, и исчез. «Здоровяк» и «малыш» сели. «Здоровяк» - на самый краешек стула.