L'Yano (СИ)

  И все же Его Высочество знал - знал, не нуждаясь в уточнениях, - что лес, пробудившийся ото сна этим утром, ранен. Что он был ранен задолго до того, как явился песочного цвета звероящер, что он зализывал свои раны долгих семнадцать с половиной лет. Как ни крути, ранами изобилует все, что есть на земле - и эти раны делают того, кто их носит, самим собой, изменяют его по своему образу и подобию. Все, что есть на земле - это раны, нанесенные кем-то или чем-то, полностью пропавшие, затянутые, распахнутые, кровоточащие или гниющие, и лишь от тебя зависит, справишься ты с ними или будешь беспомощен.

  - Эй, презренная рептилия, - окликнул сэр Говард, уставший без весомых причин тащиться по лесу. - Куда мы идем?

  - В ближайшую деревню, - огорошил Эс. - Надо, чтобы твой господин как следует проветрился.

  - Чего?! - бедный рыцарь подскочил, словно заранее испытал ночевку посреди мокрого, кошмарно темного, промозглого осеннего леса. - Да мы умрем от холода раньше, чем успеем развести огонек! Одумайся, рептилия, оглянись - мы под заснеженным Альдамасом, и зимние колючие ветры доберутся до нас так скоро, что и драконье-то пламя не сумеет никого согреть, что уж говорить о труте и огниве...

  - Заткнись, - любезно посоветовал звероящер. - Я сказал, что твоему господину надо как следует проветриться. Если я сказал, что так надо, значит, так надо. Сопротивление бесполезно. Мы идем в ближайшую деревню, продаем головы - не забывай, что он сам на этом настаивал, - и лишь затем возвращаемся к вопросу о... кхм... возвращаемся к вопросу.

  "Он в курсе", - сам себя "обрадовал" Уильям.

  Настроение у него окончательно испортилось. Он-то рассчитывал, что Эс избавится от голов неизменным щелчком пальцев, а Эс возжелал пересечь Драконий лес и навестить своих знакомых "профессиональных охотников". Может, они у него демонический трофей и купят, чтобы по вечерам хвастаться своим женам: вот, глядите, как отважно я убил пятиглавого дракона, как серьезно я отнесся к вашим требованиям, как я пренебрег вечерней попойкой и поперся в проклятое королевство хайли! Уильям ясно представил себе обоих самовлюбленных мужчин, готовых, в отличие от сэра Говарда, с удовольствием выдать чужую заслугу за свою собственную - и скривился. Такие люди были ему сугубо отвратительны, и в глубине души он надеялся, что однажды на них рухнет какой-нибудь неприхотливый метеорит, и что мерзкие представители человеческого рода умрут в страшных муках, замученные самым жестоким палачом из всех.

  Тащиться по лесу? Ночевать на мокрой палой листве, бок о бок с желтыми сороконожками и жуками? Почему бы и нет? Мало ли, вдруг холода и на них повлияли сразу, вдруг они залезли в свои норы и логова и до весны уже не покажутся - как им себя вести в самом сердце продрогшей, покрытой инеем земли?

  ...То, что грозовые тучи у горизонта куда менее мрачны, чем Его Высочество, не было секретом ни для Эса, ни для сэра Говарда. Боевой план дракона был очевиден, как ответ на загадку, чей профиль изображен на серебряной талайнийской монете. Он выманил юношу из Льяно, заставил идти к черту за рога ради сомнительной продажи своего трофея, он не предупредил, что расстояние до ближайшей деревни столь велико, что проводить ночи в лесу, возможно, придется не единожды и не дважды... Но лишь потому, что надеялся - Уильям сорвется и накричит на него, разволнуется и выложит все свои карты на стол, как бесполезный мусор, чтобы все наконец-то уяснили, насколько силен его расклад и какие перемены сулит.

  Но Его Высочество не проявлял абсолютно никаких эмоций, кроме явного желания растерзать чей-нибудь труп. Эс даже огляделся в поисках подходящего, но вряд ли принца интересовал иссохший хитиновый панцирь черного ядовитого таракана. Зато его яд, если дракон не ошибался, стоил около двадцати золотых, а двадцать золотых некоторые люди не могли заработать и за всю жизнь, что уж говорить о паре мгновений, пока благословенная жидкость не вытечет из сломанных жвал и не окажется в хрустальной колбе. Жаль, что хрустальной колбы у хозяина замка именно сегодня при себе не было.

  На тропу опустились мягкие лапы сумерек, и дракон разочаровался в своей затее так, что ощутил острую потребность развернуться и заявить, что никто никуда не пойдет, что это была новая дурацкая шутка в его стиле. Но тут сэр Говард, невзирая на явно упавшее расположение духа своих товарищей, скомандовал располагаться на привал, и Уильям покорно уселся в корнях старого пожелтевшего клена. Прокатившись по знаменитому перевалу Альдамаса, отыскав драконий замок и обустроившись там, он разлюбил путешествия и не старался доказать обратное ради своих спутников. Он пошел в лес, потому что светловолосый парень велел идти, а светловолосый парень был Уильяму необходим.