Лабиринт

Я нашел машину, и в тот же день, похмелившись, мы отправились глянуть, как живет только что появившийся класс — новые русские. Большой трехэтажный особняк родителей Кати стоял в сосновом лесу над озером в ряду таких же богатых собратьев. Высокий забор отгораживал их владельцев от назойливого любопытства. Дом блестел новенькой крышей из красной металлокерамики, сверкал металлическими жалюзи. По зеленой лужайке к озеру неторопливо шла женщина с полотенцем через плечо. На площадке стояли две автомашины, тоже блестящие, словно умытые дождем. Вся эта яркая разноцветная панорама дышала таким сказочным благополучием, что я невольно сглотнул.

Рядом позевывал хорошо похмелившийся Дубовицкий. Наш водитель, нанятый за четвертак, ковырялся в грязном моторе «Москвича». Возможно, он завидовал людям за высокой оградой. Вадик хлопнул меня по плечу.

— А че, я здесь уже два раза бывал. Если повезет, и тебя пригласят.

Я ничего не ответил. Меня сюда уже пригласили на пятницу в восемнадцать ноль-ноль.

Побывав в гостях в Катином доме, я понял, что такая удача светит только раз в жизни. Катя была дочерью по-настоящему богатых родителей. Вечеринку она устроила в основном из-за меня. Правда, мать и отец на ней не присутствовали. Катя решила показать приятелям своего нового друга и не скрывала, что мною увлечена.

После дней, проведенных в богатом доме Кати, мгновения чужой веселой и богатой жизни сверкали, словно во сне. Я понимал, чтобы стать мужем Кати, надо действовать очень расчетливо и умно. Но все мои планы перечеркивались отсутствием денег. Я не мог посидеть с Катей даже в простеньком кафе-мороженом, не говоря о чем-то более приличном. Платить за себя Кате я не позволял. Это тоже было частью игры. Я занял триста рублей у Дубовицкого.

Вадик долго мялся, но я знал, что деньги у него есть. Я пообещал отдать шестьсот и помочь устроиться в совместную фирму. Конечно, после свадьбы.

— Когда она еще будет, твоя свадьба? — недоверчиво смотрел на меня Вадик.

— Скоро, — соврал я и пригрозил: — Не выручишь — никакой фирмы!

Вадик уже ходил в техникум и своим местом работы был разочарован. Обшарпанные коридоры, шум, дети, как очумелые, носятся, и зарплата сто семьдесят рублей. Только название, что техникум, а так самая завалящая школа. Школу Дубовицкий терпеть не мог.

— А если не женишься, плакали мои денежки?

— Кто не рискует, тот не пьет… портвейна!

— Гони свой магнитофон, — наконец решился Вадик. — Если не отдашь шестьсот, он у меня останется.

Мы хлопнули по рукам, и я получил деньги. Теперь я не лез к Кате в постель. Мы просто гуляли по городу или сидели в кафе. Я изо всех сил давал понять, что серьезно увлечен и не хочу сводить наши отношения только к постельным. Однажды я сообщил, что должен недели на две уехать.

— Куда? — всполошилась Катя.

— К себе на родину.

— Это обязательно?

— Обязательно.

— Зачем?

Я наотрез отказался объяснять, намекнув, что уезжать никуда не хочу, но таковы обстоятельства. Скоро обязательно вернусь. Это был рискованный ход. Катя могла попросту найти другого. Но я чувствовал — надо рисковать. Я возился с Катей уже целый месяц, но никакого разговора о нашей дальнейшей жизни не шло. Катя была влюблена, как кошка, но ей хватало свиданий. Между тем начался август и что-то надо было решать.

Отец встретил меня на станции. Кажется, семья разбогатела. Вместо древнего «Москвича-412» мы сели в «жигуленок». Тоже не новую машину, но приличнее, чем «Москвич». Из-за спинок сиденья с визгом выскочили младшие братья Витька и Славка.

— Шурка приехал! Ура!

Пришлось открывать сумку и оделять братьев подарками. Славке — портативный плеер, а Витьке — пластмассовый набор полицейского, наручники и дубинку.

— Па, гляди че у меня!

Товарное изобилие еще не дошло в наши края. Витька дергал из рук у Славки двухлитровую бутыль кока-колы, а тот по складам читал надпись. Потом оба принялись пить прямо из горлышка. Попробовал и отец.

— Ничего. Лучше, чем наш лимонад. Только теплая.

Мы ехали через станционный поселок. «Жигули» прыгали по колдобинам. Вдоль дороги стояли дома железнодорожников, глухие, толстостенные, облепленные сарайчиками и будками. В горячей пыли купались куры. Козы, привязанные к колышкам, прятались от жары под заборами. Возле магазина стояла толпа. Давали что-то дефицитное.

— Как живете? — спросил я, хотя видел, что живут, как жили. Убого.

— Да ничего, — бодро отозвался отец. — Зарплату недавно прибавили. Правда, цены подскочили. Чехонь пошла. Славка штук сто насолил.

— Сто тридцать, — поправил Славка. — И судаки хорошо берутся. Я килограмма на четыре одного поймал. Зубы такие, аж глядеть страшно.

Я снова был дома. Вечером собралась родня, и от меня не отходила мама. Она сразу поняла, что я приехал ненадолго.

— В школу не пойдешь? — спросила она.

— Нет.

— Там тебя ждут. Ты же по направлению к нам.

— Мам, я остаюсь в Москве.

— А ничего, что по направлению не поехал? Раньше за такое дипломы отбирали.

Наивная моя мама! Как и отец, она всю жизнь чего-то боялась. Бумажек с печатями, родительских собраний, участкового.