Лабиринт для Минотавра

Пришлось содрать упаковку, отщипнуть и скатать из пластмассы шарик, даже в руках Минотавра – широких и грубых – получившийся удивительно ровным и гладким. Положив шарик перед Саломеей, он стал ждать, словно тритон, стерегущий малька. Это походило на детскую игру – делай как я, делай как мы, делай лучше нас. Шарик заинтересовал Нерис. Она взяла его, сдавила, поднесла к выпуклым глазам, пытаясь удостовериться, что ощущения не обманули, затем раскатала шарик в колбаску, а потом… Произошло чудо. Будь Минотавр на каплю менее сдержан, он непременно захлопал бы в ладоши. Неуловимо для глаз кусочек пластмассы превратился в фантастического зверя. Из глубин запечатанной памяти Минотавру так и не удалось извлечь его название, да и вряд ли где могло обитать столь грозное чудище с отягощенной рогами звериной башкой. Минотавр ощутил удовлетворение собственным могуществом, благодаря которому и от щедрот своих он одарил несчастное и ущербное существо благовестью демиурга извлекать из небытия то, что еще никогда не существовало в мироздании.

Результат поразил и саму Саломею. Она прижалась щекой к поверхности стола, словно пытаясь оказаться вровень с фигуркой, пальцем подвигала ее, устанавливая в правильной проекции, и долго-долго смотрела, пока внезапно не выпрямилась, резко и неожиданно, что Минотавр слегка отпрянул, занесла сжатую в кулак руку и со всего размаха ударила по фигурке, превратив ее в тонкий блинчик, который так и остался на столе. Сама Саломея исчезла, как всегда не попрощавшись. Однако брусок пластмассы она унесла с собой.

Несколько последующих суток ничего не происходило, за исключением того, что Саломея прекратила возиться с мякишем запеканки. Она завела иную привычку – быстро съедать похлебку, запихивать в рот полагающиеся добавки, дабы обслуживающий персонал одобрительно кивал, видя подобную старательность в получении предписанных нормами энергии и веществ, и убегала, проведя за столом столь краткое время, что даже Минотавр, сам не любивший рассиживаться над тарелками, не успевал разделаться с ферментированными водорослями. Сложив четырежды четыре, Минотавр не усомнился, что тому причина – его, возможно, неосторожный, подарок. Трудно представить, будто здешние врачи и Вергилии не могли дойти до столь простой идеи – обеспечить возвращенную тем, что требовалось ее рукам, а именно – глиной, пластмассой, пластилином, да хоть пластиковой взрывчаткой, ее щедрыми потоками заливали в рудоеды дробить особо твердые места породы. Поскольку для взрыва требовался электроразряд строго определенных параметров, то пластиковая взрывчатка могла безопасно служить подсобным материалом для скульптора.

8. По следу

Беспокоясь, что он, не ведая того, нанес возвращенной Саломее непоправимый ущерб, в один из скоротечных визитов в столовую Минотавр последовал ее примеру, заглотнув все предписанные питательные вещества и все же не опередив соседку (размер их порций соотносился как размеры тел), опрометью кинулся вслед за Нерис, скрывшейся за мембраной столовой.

В этой части лабиринта Санаториума ему бывать не доводилось. Он запутался, заплутал и лишь по счастливой случайности заметил далеко впереди знакомый комбинезон Саломеи, окрашенный геометрическими фигурами всех оттенков зеленого. Это делало ее похожей на ящерку, длинную, стройную, вышагивающую с неподвластной иным существам грацией.

Не думая о том, что своим поведением может нарушать восьмерки правил Санаториума, Минотавр припустил бегом, перескакивая с кочки на кочку, разбрызгивая лужи и крошечные болотца. В нем пробудились древние инстинкты, когда далекие дикие предки вот так же с восставшим зеббом скакали по болотам, потрясая острогами, стуча в грудь и зычными криками привлекая самок. И хотя острогой он не обзавелся, в грудь не стучал, да и самку преследовал отнюдь не из природных побуждений продлить свой род, но дышал столь же шумно, да и вид имел устрашающий. Встреченные на пути, все как на подбор противоположного пола, с испугом и вскриками уступали дорогу, и Минотавр желал лишь одного – чтобы персонал Санаториума как можно позже вмешался в действо.

Несколько раз за время погони Минотавр переживал непривычное ощущение изливания из тела, словно оно соскальзывало с него застывшей оболочкой и оставалось неподвижным. А его нематериальная сущность по инерции делала несколько скачков вперед, прежде чем осознавала, что шкура осталась позади, а потому необходимо вернуться, вместиться в нее и вновь заставить двигаться. Он несколько раз оборачивался, и ему даже казалось, будто видит застывшую посреди коридора полупрозрачную фигуру, подобную его собственной. Это задерживало преследование, давая Саломее дополнительную фору.