Лабиринт Медузы

Море покорилось. Или сжалилось? С морем нельзя знать наверняка. Как бы то ни было, но когда Димитрис наконец пришел в себя, на горизонте уже виднелась тонкая полоска суши. Их новый дом был не похож на старый. И здешнее море было другим: не таким ярким, не таким соленым, не таким теплым. Кажется, даже не таким коварным. В первый же день оно принесло Никс в подарок низку жемчуга. Жемчуг она отдала Ирис. Девочка ее сторонилась. Или, вернее сказать, боялась? Ведь там, среди застывших в ужасе каменных статуй, остались ее родители…

Статуи Никс отдала морю. Сталкивала за борт одну за другой бесконечно долгий и бесконечно жаркий день. Море распорядится судьбой несчастных лучше, чем она. Убаюкает, упокоит… И слижет шершавым языком кровь с палубы. Морю нравится вкус крови. Не потому ли оно тоже соленое?

Оставалось сделать самое главное, отдать последний долг. На сей раз не морю, а старухе.

Мертвые глаза смотрели на Никс одновременно с укором и благодарностью, и змеи больше не пытались ужалить.

– Теперь ты понимаешь… – Не то шорох волн, не то шепот в ее голове. – Теперь ты все понимаешь, дитя…

Море приняло каменную змеевласую голову бережно и с опаской, будто и само боялось окаменеть от такого подарка. Оно знало, что нужно делать с дочерями Медузы, знало, как правильно их хоронить, чтобы даже мертвые они не смогли навредить живым.

А Ирис привыкнет. Ей нужно время. Им всем нужно время для того, чтобы научиться жить заново на этой незнакомой земле.

Время было к ним милосердно. И время, и море, и новая родина. Драгоценностей, спрятанных в рыбацких корзинах, хватило, чтобы купить все, что им было нужно: и дом, и одежду, и доброе имя, и признание чужаков. Они очень быстро стали своими на этой благодатной земле. Это легко, когда у тебя есть деньги и сила. Не обычная человеческая сила, а та, которая бурлила, переливалась через край в Никс. Для Димитриса она была не только любимой женой, но и первейшей помощницей. Она умела договариваться и с морем, и с людьми. С этими людьми оказалось просто договориться, они не знали, на что она способна.

Ирис тоже привыкла. И к новой земле, и к новой семье, и к ней – Никс. И когда у Никс родилась девочка, первой ее взяла на руки именно Ирис, ее старшая, приемная дочь.