Лабиринт Осириса

Два часа утра по местному хьюстонскому времени, а у Уильяма Баррена сна ни в одном глазу. Но бессонница не от кокаина, с этим он завязал. Он бодрствовал с чистой головой. Полный энергии и готовый к действию. В последнее время, когда начали осуществляться его планы, это стало его обычным состоянием. Он обвел взглядом ночной пейзаж Хьюстона: подмигивающие огнями высотки и мазки света, когда по улицам катили машины. Картина как из фильма «Бегущий по лезвию». Уильям задумался, то ли подняться на крышу в бассейн искупаться, то ли спуститься в кардиокабинет – сбросить энергию на механической беговой дорожке. Но не сделал ни того ни другого. Вылез из постели, изобразил в сторону окна шквал ударов карате, протопал в кабинет и сел за стол.

Вечером он возил Барбару поужинать в загородный клуб. Ему все больше казалось, что она именно та женщина, которая ему нужна. До жути занудная и совершенно без фантазии во всем, что касалось секса (единственный раз, когда он решил заняться с ней содомией, она завизжала, словно недорезанная свинья, и расплакалась). Но у нее была приятная внешность, она умела держаться на людях, родом из тех, кто считается «белой костью». Именно такая жена и требовалась главе крупнейшей в стране транснациональной корпорации. Он заставил ее провериться, убедился, что она способна к деторождению и в этом смысле тоже ему подходит, и предложил на следующий год, когда устроятся дела корпорации, выйти за него замуж. Впрочем, возможно, через год. К женитьбе, как к любым деловым решениям, следовало относиться серьезно.

Уильям откинулся назад и положил ноги на угол стола. Вся его поверхность была завалена бумагами: папками, отчетами, таблицами, анализами – весь монстр «Баррен», разложенный на составные части. Он наугад взял лист – расценки выкупа канадской компании по производству биотоплива. И тут же снова бросил на стол – был не в настроении мусолить цифры. Монитор компьютера показывал изображение веб-камеры: неопрятная комната в Восточной Европе, где задавали жару девушкам. Но и на это тоже не хотелось смотреть. Уильям провел рукой по волосам, напряг брюшной пресс, бросил взгляд на свой «Ролекс», поднял телефонную трубку и набрал номер. Ему ответили через пять гудков.

– Разбудил? – спросил он.

– Да, но это не проблема, – ответил мягкий голос.

– Можешь поговорить?

– Вполне.

– Я просто хотел еще раз коснуться самого главного. Из того, что мы обсуждали, все обдумано?

Голос заверил, что все обдумано. И очень тщательно. Решение принято. Это необходимо сделать. Чтобы обеспечить будущее. И сохранить преемственность.

Уильям улыбнулся:

– Я знал, что буду понят. Кому же меня понять, как не члену семьи?

Естественно.

– Это надо объединить с египетским делом и держаться на почтительном расстоянии – чем меньше вопросов, тем лучше.

– Замечательная мысль.

– Значит, вперед?

– Вперед.

Уильям пообещал быть на связи, попросил напрасно не светиться и повесил трубку. Он еще немного посидел, барабаня пальцами по столу. Затем поднялся и направился в спальню за полотенцем и трусами – решил, что все-таки стоит искупаться в бассейне.

Израиль

Мицпе-Рамон находится в ста шестидесяти километрах от Иерусалима – три часа езды, если подчиняться ограничениям и не превышать скорость.

Бен-Рой уложился в два.

Первые восемьдесят километров до Беэр-Шевы он включал сирену, разгоняя машины на загруженном участке шоссе. Затем, когда началось каменистое безлюдье Негев, выдернул штекер сирены и вдавил педаль газа в пол. К полудню он оказался на перекрестке, где автобус компании «Эгед» обычно высаживал, а затем подбирал Ривку Клейнберг. Бен-Рой вышел из машины, размял ноги и огляделся.

На карте в кабинете здешние края выглядели совершенно пустынными, и на месте это впечатление еще больше укрепилось. Два пустых ряда шоссе номер сорок, ответвление ведущей на запад второстепенной дороги и три металлических знака: указатель расстояния – десять километров до Мицпе, туристический плакат с рекламой природного заповедника Хар ха-Негев и предупреждение о диких верблюдах. И больше ничего. Нещадно палило солнце, во все стороны простиралась пустыня, от разлагавшейся в пяти метрах козьей туши исходил несильный запах гниения. Беспокойное жужжание мух было единственным звуком, нарушавшим обволакивающую тишину.

Бен-Рой обвел взглядом горизонт, сам не понимая, чего ожидал найти, проделав путь до середины пустыни. Хотя чувствовал: чем бы ни занималась здесь Ривка Клейнберг, он выяснит это вернее, приехав сюда, чем из своего кабинета. Детектив обошел «тойоту», взял из багажника бинокль и, забравшись на капот, снова осмотрел горизонт. Металл поскрипывал под его кроссовками, когда он медленно поворачивался на триста шестьдесят градусов. Линзы давали возможность разглядеть в деталях то, что он уже наблюдал невооруженным глазом: камни, песок, холмы и жалкую, одинокую поросль ползучей травы. Ни одного человека поблизости.