Лабиринты чувств

— Освою стойку, — похвасталась Ольга, — перейдем к сальто.

— Сначала «колесо», — возразил Денис. — Это попроще.

Ничуть не стесняясь их, Юлька стала сбрасывать одежду. Денис примолк и залился краской. Хотел отвести взгляд — и не мог. Забывшись, отпустил Ольгины ноги, и начинающая акробатка грохнулась на четвереньки.

— Безответственный ты человек! — сказала она обиженно. — И совершенно бездушный.

Однако Денис ее не слышал: перед ним стояла Юлька, все облачение которой составляла узенькая полоска полупрозрачных кружевных трусиков. Чтобы сохранить хоть каплю самообладания, он сжал кулаки так, что ногти вонзились в ладони.

Девушка же, вовсе не замечая производимого ею эффекта, обмоталась махровым полотенцем:

— Я пошла на погружение. Не скучайте тут без меня. Дениска, не забудь на понедельник собрать труппу: будем снимать.

— Труппу… снимать… — механически повторил он.

…Для кого-то вода — это зеркальная гладь, для кого-то — бурные бушующие волны. А для Юльки — миллионы сверкающих брызг, сталкивающихся и конкурирующих между собой. Они звенят, перекликаются, высмеивают друг друга и шаловливо подмигивают.

Юлька не любила принимать ванну: это казалось ей скучным и утомительным занятием. Зато душ — вот наслаждение из наслаждении! Ей нравилось даже то, что в их старой коммунальной квартире сантехника была тоже допотопной, и душевые струйки лились не параллельно одна другой, как положено по стандарту, а непослушно разбрызгивались в разные стороны. Одна норовила выскочить на кафельный пол, другая целилась прямо в глаз, третья щекотала шею и так далее, непредсказуемо!

Юлька играла с ними, ловила, вступала в соревнование. Так сбрасывала она с себя напряжение рабочего дня.

В водных забавах принимало участие и мыло, прыгучее, как озорной лягушонок. С ним Юлька играла в жмурки, взобьет на волосах пышную пену из травянистого шампуня — так, чтобы она непременно наплывала на глаза. И тогда, зажмурясь, выпускает из рук скользкий кирпичик — и ищет, хватает его, рискуя упасть и балансируя, как фигуристка.

А еще замечателен контрастный душ. То почти кипяток — уф! — отскочить поскорее в сторону. То ледяная струя, от которой дух захватывает, точно в прорубь ныряешь!

Давайте же мыться, плескаться, купаться, нырять, кувыркаться! Какая жалость, что в ванне невозможно исполнить то самое «колесо», которое Денис собирался отрабатывать с Ольгой!..

Заболтались допоздна и пропустили закрытие метро. Все трое — на бобах, денег на машину не наскрести, пришлось Дениса оставлять до утра.

Бодрствовать вторую ночь подряд никто был не в силах, и возникла проблема: как всем разместиться.

Решили так: девчонки на диване, мужчина, как и положено нормальному рыцарю, — на полу.

Ковров у сестер не имелось, лишнего матраса тоже, поэтому гостю набросали на паркет разных шмоток, чтоб не простудился.

…А рано поутру Юлька бесшумно, стараясь никого не потревожить, выскользнула из дому по делам, оставив сестру и Дениса досыпать. У нее и мысли не мелькнуло, сколь щекотлива подобная ситуация. И сколь чревата последствиями.

Нет, Юлия Синичкина, никакой ты на самом деле не Шерлок Холмс, не хватает тебе подчас трезвой проницательности и дедуктивного мышления!

Берегись, как бы не оказаться из-за этого несчастным Мальчиком с пальчик, заблудившимся в темном лесу человеческих взаимоотношений…

Но Юльке некогда было задумываться о последствиях своих поступков. Да и поступков-то, собственно, не было.

Поступок — ведь под этим словом понимается нечто значительное, какой-то важный жизненный шаг, требующий серьезных раздумий и смелых решений. Это какая-то ситуация выбора — точно сказочный камень на распутье: «Направо пойти — убиту быть, палево пойти — женату быть…»

А Юлька не видела на своем пути никаких камней, ни явных, ни подводных. Просто бежала по текущим делам, которых у нее всегда было видимо-невидимо…

— …Прочла, дорогуша, прочла, — пожилая редакторша молодежной газеты Вероника Андреевна, которую корреспонденты прозвали «мама Карла», так и сияла от удовольствия. — Про директора завода — это у тебя классно получилось. Растешь, милая, на глазах растешь!

— Да куда уж расти дальше, — потупилась Юлька. — И так почти под метр восемьдесят.

Это была дружеская, не слишком обидная шпилька в адрес редакторши: мама Карла была если не карлицей, то, во всяком случае, крошечного росточка.

Вероника Андреевна подкрутила какие-то винтики на перекладине своего одноногого рабочего кресла, отчего оно сразу стало на несколько сантиметров выше, подняв старушку над столом, как лифт.

— Нет, я серьезно, Синичкина. Возможно, тебе просто повезло: попался весьма интересным человек. Я бы даже сказал — человечище!

— Ага. Герой нашего времени.

— Вот именно, И гигантским производством ворочает, и в поэзии разбирается.

— Просто знаток! «Буря мглою…» — это мы все в школе проходили. В третьем классе.

Редакторша, однако, не обратила внимания на ее сарказм:

— Короче, ты попала в ауру его обаяния Вдохновилась.

— О да! Я была всецело покорена. Стала его горячей поклонницей. Фанаткой даже.