Лабиринты чувств

Выйди она из-за стола, и ее прилизанная головка будет едва возвышаться над столешницей, уставленной факсом, компьютером и телефонами. Эдакая маленькая, злая Дюймовочка… Но в своем высоком кресле она единовластно царила в кабинете, словно на троне. Непременная сигарета дымилась на краю пепельницы. А сизые клубы дыма окутывали начальницу, словно воскурения фимиама…

Когда-то давно, полвека назад, молоденькая Ника курила трубку, подражая любимому вождю. Потом перешла на демократичный «Беломор», потом на народную «Яву»… Теперь веяние нового времени внесло свои коррективы в ее привычки, и на столе всегда лежали две пачки ароматного табака, который она смешивала в нужной пропорции, и набивочная машинка, которой адская смесь утрамбовывалась в тонкие сигаретки с длинным фильтром.

Те же метаморфозы претерпела и генеральная линия, проводимая ею в своем отделе культуры. Сначала ее подопечные славили достижения соцреализма, потом критиковали буржуазных отщепенцев, затем восторгались символизмом и поиском «дороги к храму»… А сейчас бедная Вероника Андреевна вновь оказалась на перепутье.

Новые кумиры возникали, как мыльные пузыри, ниоткуда, и лопались с тихим пшиком, не оставляя памяти. Новые фильмы и спектакли больше не становились всенародно любимыми, а знаменитых актеров в массовом сознании вытеснили ведущие всяческих шоу, раздающие щедрые призы.

Едкий ум Вероники Андреевны не мог просто так лопать эту неудобоваримую стряпню, и она к каждому репортажу непременно приписывала пару саркастических абзацев.

А потом в ее кабинете начинал раскаляться телефон. Пресс-атташе и секретари, а то и лично «звездные» любимцы обещали «стереть в порошок» ее паршивую газетенку и лично растерзать «этого тупого корреспондента», а заодно и саму Веронику Андреевну.

Юлька вспомнила, как угрожала Квентину вызвать к нему в номер «очень умную женщину», и тихонько фыркнула.

Вероника Андреевна оторвала взгляд от статьи, подняла очки и посмотрела на Юльку.

— Ничего смешного, Синичкина. Вы полагаете, что это перл остроумия?

— Нет, — пожала плечами Юлька. — Но местами…

— Совершенно беззубо, — вынесла свой вердикт начальница и отбросила статью на край стола. — Вы не прониклись главным: абсурдностью происходящего действия. Вы ею оцениваете на полном серьезе.

— Но в других изданиях премьеру хвалили, — робко возразила Юлька, — а я…

— Вам следует еще раз изучить материал, — строго сказала старая дама.

Юлька быстро сграбастала свои листочки и приготовилась исчезнуть с глаз долой. Полученная передышка очень даже входила в ее планы.

Следующий спектакль будет только послезавтра, значит, в ее распоряжении целых три свободных вечера. А их можно посвятить вещам несравненно более приятным…

Вероника Андреевна полистала календарь, потыкала пальчиком в компьютер и жестом остановила Юльку.

— Но статья должна пойти в завтрашний выпуск.

— Вы с ума сошли? — выпалила Юлька.

— Пока еще нет, — с достоинством отозвалась начальница. — Материал должен быть на этом столе максимум в шестнадцать тридцать.

— Сейчас десять утра! — взмолилась Юлька. — Театр закрыт, репетиции сегодня нет… Я могу показать вам репертуарный план…

— А я моту показать вам макет верстки, — парировала Вероника Андреевна.

— Но как я?…

— А меня не волнует. Делайте что хотите.

— Старая грымза! — выругалась Юлька, вылетев из кабинета в коридор.

— Мама Карла достала? — поинтересовался Витя из отдела горячих новостей.

— Ага, дай сигаретку.

Витя отошел с ней к окошку, дал закурить, выслушал возмущенный сбивчивый рассказ и усмехнулся.

— Ой, мать, тебя учить надо? Дай сюда. — Он быстро пробежал глазами забракованную рецензию и велел: — Идем!

Одним взмахом руки Витя расчистил свой стол, усадил за него Юльку и ткнул пальцем в несколько абзацев.

— Знаешь, как «клубничка» делается?

— Знаю, — улыбнулась Юлька.

— Сейчас исправляешь вот здесь, потом звонишь актеру… Кто у них там самый злой? Пьешь с ним кофе, хвалишь, как соловей, всех, кто его раздражает…

— Поняла, — усмехнулась Юлька и глянула на часы. Таким способом, пожалуй, удастся успеть пообедать с Квентином… Ужасно не хочется откладывать встречу…

…Евгений Сидорович долго отнекивался по телефону:

— Ах, увольте… У меня неважное самочувствие… Единственный свободный день… Никуда не хочется выходить…

— Но вы мой любимый актер! — с придыханием вдохновенно врала Юлька. — Я была так счастлива, когда мне поручили этот материал…

Любимый актер вздыхал, хмыкал и наконец соизволил пригласить восторженную журналистку к себе.

…Он вышел навстречу в домашнем халате, шлепанцах, с замотанным шарфом горлом. И сразу спросил:

— А кофе вы умеете варить?

— Конечно.

— Тогда прошу на кухню. У меня тут творческий беспорядок.

В домашнем облачении он был совсем не таким блестящим, как в свете рампы. Даже ниже ростом стал, потускнел, словно полинял…

Юлька заметила глубокие морщины на щеках и короткую седоватую щетинку небритости. Циничный моложавый кумир девушек семидесятых превратился в пожилого усталого человека.

Юлька незаметно включила в сумочке диктофон, открыла ее и, словно невзначай, положила на стол.