Лабиринты чувств

Вверх — вниз, вверх — вниз… раскачивались гигантские качели.

И от противного запаха рыбы и водорослей хотелось зажать пальцами нос и вообще больше никогда не дышать.

Юлька уткнула лицо в подушку и изо всех сил стиснула зубы.

Надо бы дойти до бортика, перегнуться через него потихоньку, чтобы никто не видел ее позора. Но если поднять голову, то сразу становится еще хуже.

Она не знала, что на сейнере поднялась паника и все бросились искать пропавшую журналистку.

Не удержалась? Упала за борт? Пропала в открытом море?

И уже когда боцман был готов отдать авральную команду: «Стоп машина! Человек за бортом!», Костя догадался заглянуть в каюту и обнаружил там стонущую, бледную Юльку.

— Ну, ты даешь, старушка… — только и вымолвил он. — Зеленая, как русалка.

— Рассол дайте, — велел старший матрос.

А боцман по-хозяйски осмотрел каюту и добавил.

— И тазик.

Какой позор! Так оскандалиться…

Юлька, покачиваясь, едва нащупывала непослушными ногами сходни.

— Да плевать! Главное — живая, — подбадривал ее Костя.

— Ничего, в море все поначалу блюют, — невозмутимо говорил на прощание капитан.

Но твердая мостовая под ногами все еще качалась и подпрыгивала, пытаясь ускользнуть.

Моряк вразвалочкуСошел на берег,Как будто он открылПятьсот Америк… —

Костя хотел пошутить, но попал нечаянно в самое место.

Глава 8

В АМЕРИКУ

Квентин откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, стараясь выбросить из головы горькие мысли.

Самолет ровно гудел, набирая высоту.

Стюардесса пронесла по салону легкую закуску и напитки, сосед справа включил наушники, впереди на экране телемонитора начался боевик…

А внизу, под крылом лайнера, все еще расстилались бескрайние просторы России.

Странная страна… Загадочная русская душа… Он так и не сумел постичь ее, так и не стал здесь своим…

Впрочем, женщины одинаковы во всем мире. И русские ничем не отличаются от легкомысленных француженок или прагматичных американок… Просто они умудряются синтезировать в себе и то и другое. И Бог весть, когда у них вдруг переключается внутри невидимый рычажок, и вместо широкого душевного размаха вступает в права жесткий расчет…

«Коня на скаку остановит… В горящую избу войдет…»

Да, Джулия была именно такой, безрассудной, бесшабашной, искренней…

Ему казалось, что ради него она готова в огонь и воду. Он чувствовал ее настоящую страсть…

Глупец, он считал, что они именно те половинки, которые предназначены друг для друга Господом. И Всевышний нарочно расселил их по разным полушариям, чтобы потом подарить шанс для непредсказуемой встречи…

Ерунда. Все это оказалось его выдумкой, самообманом…

Джулия оказалась просто предательницей. Предпочла его какому-то смазливому мальчишке, купилась на золотые украшения…

Он сам запутался, чего же в этом поступке больше: легкомыслия или расчета?

Может, она увлеклась другим и бросилась в омут новых чувств, наплевав на прошлое увлечение? Ведь она не хотела признаваться, сколько мужчин было в ее жизни до его появления…

Видимо, много… И она порхала от одного к другому, как бабочка однодневка, каждый раз принимая за любовь элементарную физическую тягу…

Квентин скрипнул зубами. Думать об этом было невыносимо. Он не мог представить Джулиньку… любимую… проклятую… в чьих-то объятиях…

Этот смазливый хлыщ, наверное, снимал с нее подаренное колье… а затем и серебристое вечернее платье Касался ее плеч, ее груди… прижимал к себе ее горячее податливое тело…

И Джулия так же стонала и закрывала затуманенные глаза…

Легкомысленнее, чем француженка…

Или все-таки прагматичнее?

Ведь она с таким пренебрежением говорила о миллионерах, которые «покупают» себе в лице женщины красивую игрушку…

Может, все дело в том, что он американец?

Нет, не постичь эту «русскую душу «… Непонятно, почему они так привязаны к своим березкам, заморочкам, разговорам до последней степени искренности… Почему так любят свою нищую, разворованную страну, своих матрешек и балалайки, золотые купола и то эфемерное понятие, которое зовут «духовностью»…

Как будто оттого, что он американец, он становится менее духовным. Как будто ему изначально отказывают в уважении традиций, почитании религии, незыблемых моральных норм…

Да, все дело в этом. Для Джулии он просто бездушный болванчик, денежный мешок. И его основной грех в том, что он имеет несчастье ворочать миллионами…

Скорее всего, резкая перемена в ее отношении вызвана тем, что Джулинька откуда-то узнала о его финансовом положении. И сделала выбор. Холодный и трезвый. Сменила заезжего богача на «нового русского».

А его любовь, его чувства просто безжалостно растоптала, принесла в жертву своему дурацкому выбору.

Она хочет жить в своей стране, вариться в своей «каше», и с любым, даже самым глупым соотечественником ей легче найти общий язык, чем с ним…

Разве он виноват, что у него есть ни миллионы? Разве он вор или эксплуататор?

Но Джулия даже не пожелала объясниться с ним, просто вычеркнула из своей жизни, как ошибочную помарку, и стала переписывать все набело.