Лабиринты судьбы

Дверь отворилась, и передо мной возник симпатичный, кареглазый молодой человек. Андрей сильно изменился. Резкий оттенок глаз смягчился и стал нежнее того, который я помнила. Острые скулы выдались вперед, нос принял правильную классическую форму с небольшой и приятной горбинкой. Молодой человек был невысок, но ладно скроен. Я осматривала его с непроизвольной заинтересованностью, и, пожалуй, только разрез глаз, соответствовавший коми-пермяцкой ветви его матери, немножко дисгармонировал со всем остальным образом.

Я чувствовала, что не менее заинтересованно он осматривает меня. Я понимала, что вероятней всего, если я не представлюсь, он не узнает меня. Ведь столько лет минуло с нашей последней встречи.

Я осторожно подняла глаза и посмотрела ему в лицо.

— Кто там, Андрюша?

Из-за его плеча, откуда-то из глубины просторной прихожей появилась девушка приятной наружности и вопросительно посмотрела на меня.

Глаза ее насторожились, чувствовалось, что, кроме любопытства, в ее взгляде присутствовала ревность.

— Папа, кто там? — Следом за девушкой появился радостный мальчуган. Он пробрался между ногами родителей на четвереньках и вырос прямо предо мной. — Это нам?!

И тут я вспомнила о торте, приобретенном еще в Москве в кондитерской палатке у автовокзала и изрядно помятом в автобусе.

— Вам, — протянула я торт мальчугану. — Тебя как величать-то?

— Юлик.

— Юлик? — Мне понравилось его красивое и необычное имя.

— Нет, не Юлик, а Юл-лик.

— А! — догадалась я. — Юрик?

— Да, — гордо произнес он и, помолчав добавил: — Симоненко Юлий Андлеевиць… Давай!

Он взял торт и таким же четырехупорным вариантом протащил его в комнату.

— Мне нужен Андрей. Симоненко…

Взгляд жены стал еще более тревожным.

— Это он и есть, — глядя мне в глаза, ответила она.

— Я… Ирина… Наши матери…

Радостный огонек сверкнул в зрачках Андрея. Он отступил на шаг, пропуская меня в квартиру:

— Ирка! Как ты изменилась! А выросла как! — Он повернулся к жене: — Танюш, это моя сестра. — И ко мне: — Проходи, проходи! Что ж ты у порога-то… Ну, знакомьтесь, что ли. Татьяна — моя жена. Эй, сына, пойди познакомься, это твоя тетушка — Ирина.

Таня с облегчением вздохнула и побежала на кухню.

Атмосфера напряженности моментально рассеялась. Андрюха сбегал за «Чебурашкой», на столе появились грибочки, огурчики, капустка. Запахло котлетами и борщом. На кухне шкварчало, шипело, пенилось.

Андрей извлек из семейного архива фотоальбом. Он рассказывал о своей семье взахлеб, с нежностью и любовью. С удовольствием подолгу всматривался в пожелтевшие снимки и, касаясь моего плеча или локтя — что было ближе на тот момент, все говорил и говорил. Долго, подробно, с прибаутками и анекдотами.

Я расслабилась. Наконец-то впервые за столько времени я почувствовала себя тепло и уютно.

Раскрасневшаяся хозяюшка подкладывала в мою тарелку еду и наливала в граненую стопочку водки. Водку я не пила, а только подносила к губам после очередного тоста и ставила на место, но все равно к моменту чаепития я была, по всей вероятности, пьяна. Почти ничего не соображая, бессмысленно улыбаясь и в который раз выслушивая очередную байку брательника, я блаженствовала среди этих гостеприимных людей.

Андрей с Юриком ближе к вечеру ушли в гараж, а мы с Таней, собрав посуду и вымыв ее, расположились в уютных креслах перед телевизором.

— Ира, скажи мне, только честно, ладно?

— Ладно.

— Я ведь вижу, тебя что-то мучает?

— Уже нет.

— Правда?

— Да. А что?

— Да нет, ничего. Вероятно, мне показалось. — Таня пожала плечами и подошла к телевизору. Она пощелкала кнопочками каналов и не нашла там ничего интересного.

— Господи, когда все это закончится? — в сердцах проронила она. — Болтовня сплошная. Перестройка! Политика! Хлеб вчера стоил двадцать две копейки батон, а сегодня — полтинник. Представляешь? Как тут сына растить? Андрюха говорит, хочу дочку. Ага! Сейчас! Вот вернется, сразу за дело возьмемся — дочку стряпать. — Она горько усмехнулась.

— Д-а-а-а… — неопределенно протянула я. — Андрей хорошо зарабатывает?

— Какое там хорошо! У меня мать болеет, не встает. Отец в запое месяцами. Вон, Юрик — то ангина, то скарлатина. Я все на больничном с ним. Хозяйство выручает.

— А что у вас?

— Рябушек с десяток, кролей немного да два поросенка. На зиму заколем, все с мясом. Вот, говорят, в колхозе комбикорм кончается. Как кончится, так и заколем. С курами попроще. Они неприхотливы, а с них и мясо и яйца.

— А ты где работаешь? — В принципе меня мало интересовало место работы Тани, но так, для поддержания светской беседы…

— В ПТУ. Мастером-технологом у поваров.

Она равнодушно смотрела в телевизор, и было ясно, что ее вряд ли увлекает какая-то там научно-популярная передача о производстве чугуна и стали в стране. Вдруг она оживилась и с сознанием собственной гениальности хлопнула себя по колену.

— Слушай, идея!

— Ну? — меня заинтересовал этот неожиданный всплеск эмоций.

— Я не знаю, что у тебя произошло, но чувствую, что тебе нужно куда-то податься, потому что домой ты возвращаться не собираешься. Так?

— Ну, допустим, что так. — Я выжидающе посмотрела на ее зарумянившееся лицо.