Лабиринты свободы

Видимо, так было надо, чтобы новая жизнь Костюшко началась с приключения на море. Корабль с флагом далёкой Франции на мачте и с волонтёрами на борту дал течь. После продолжительной болтанки на море и шторма, который потрепал судно, вода медленно, но упорно поступала в шхуну. Капитан чертыхался, но сделать ничего не мог: его корабль тонул. Это случилось уже недалеко от берегов Америки у острова Мартиника, что оставляло надежду людям на спасение. Напрягая все силы, матросы и пассажиры черпали воду из трюмов и выливали её обратно в море. Ведь берег был уже совсем рядом, а значит — было рядом и спасение.

Когда же корабль всё-таки доплыл до спасительного острова, капитан глубоко вздохнул и перекрестился.

— Ну, слава Богу! Теперь все будут долго жить, — проговорил он, веря, как все моряки, в приметы.

После того, как вся команда корабля и волонтёры высадились в бухте острова, отдых был коротким. Капитан и матросы принялись чинить своё судно, а пассажиры занялись поиском корабля, который бы доставил их к месту назначения. И им опять повезло: такое судно нашлось так быстро, как будто оно только и ждало прибытия волонтёров. Уже через несколько дней этот корабль доставил их в бухту Джорджтауна, близ городка Чарлстон, и сразу же по трапу побежали соскучившиеся по земле матросы, а будущие солдаты армии Вашингтона стояли у борта корабля и с интересом осматривали пристань. По ней торопливо сновали люди разного сорта: торговцы, грузчики, какие-то бродяги, охотники с длинноствольными старыми кремниевыми ружьями и до пояса обнажённые африканцы-рабы, спешащие куда-то по поручению своих господ.

После разгрузки корабля и освоения нового для себя берега часть отряда французских волонтёров была устроена на временный отдых в каких-то бараках, а офицеры оставались на судне. Им ещё предстояло преодолеть более пятисот миль, чтобы добраться до Филадельфии. После короткого отдыха волонтёры благополучно преодолели это расстояние за 40 дней и вскоре влились в ряды армии Вашингтона.

По прибытии в Филадельфию солдаты-волонтёры и французские офицеры были встречены самим Джорджем Вашингтоном.

— Мы приветствуем в вашем лице благородную помощь Франции, — такими словами встретил их будущий первый президент Соединённых Штатов, пожимая руку каждому из офицеров. — Надеюсь, добрались благополучно? Не пришлось встречаться с пиратами в нейтральных водах Атлантики?

— Попробовали бы они только сунуться к нам! Мы бы им показали, чего стоим, — с наигранным геройством ответил совсем молодой французский офицер, не видевший в своей жизни ни одного пирата.

— А я и не сомневаюсь, — в тон ему сказал Вашингтон и пригласил командиров отряда добровольцев отобедать.

К остальным прибывшим волонтёрам и будущим солдатам Континентальной армии подошёл настоящий майор этой армии, который ещё два месяца назад давал указания управляющим на своих плантациях. Теперь же он распоряжался обустройством «новеньких», которые должны были через несколько дней встать в ряды бравых американских солдат.

Как профессиональный военный Костюшко сразу отметил, насколько солдаты армии Вашингтона отличаются от регулярной европейской армии. Многие офицеры, которые состояли на службе в Континентальной армии, не были профессиональными военными, а большинство солдат никогда не маршировали в строю. Но у этих солдат были другие преимущества, которые позволяли им в дальнейшем победить одну из лучших европейских армий, в рядах которой состояли кадровые офицеры и генералы, побывавшие не в одном сражении и снискавшие уважение среди своих противников.

— Ну, вот мы с тобой и равны, — сказал Костюшко Томашу после того, как они получили от сержанта ружья, порох и пули на складе с оружием. — Теперь в одном строю будем бороться за независимость новой для нас земли.

Томаш с какой-то грустью и недоумением смотрел то на ружьё, то на Костюшко. Он никогда не держал в руках оружие и теперь растерянно крутил головой по сторонам, соображая, куда бы его пристроить.

Костюшко, заметив растерянность Томаша, не выдержал и засмеялся.

— Ну как? Ты ещё не передумал стать солдатом? — спросил он полушутя, полусерьёзно.

— Нет, этот вопрос был решён мною окончательно на французском берегу. Ведь я ещё тогда мог остаться во Франции или вернуться домой, — с обидой ответил Томаш. — Куда вы, туда и я.

Костюшко умилила простота ответа этого деревенского парня. Он за время их совместных скитаний по-своему привязался к нему. Костюшко было бы жаль расстаться с Томашем, если бы тот пожелал сделать иной выбор. Ведь он оставался единственной ниточкой, связывающей Костюшко с родиной.

— Тогда слушай меня и запоминай: я сделаю из тебя хорошего солдата. Ты веришь мне? — спросил Костюшко, посмотрев Томашу внимательно в глаза.

И когда тот утвердительно кивнул в ответ, Костюшко обнял его за плечи и повёл в сторону построения волонтёров, которые под командой строгого сержанта уже готовились на свой первый смотр.