Лабух

— Она никогда не была моей в том смысле, который вы подразумеваете. Гражданка Куницына — девушка свободная и может располагать собой, как ей вздумается.

— Вы ошиблись, — усмехнулся Артур. — Болховский не мелкий жулик. Он — враг. Если точнее, шпион!

— Да ладно! Вы его видели? Опереточный злодей…

— Лично возможности не имел. Но за свои слова отвечаю.

— Хотите его арестовать?

— Пока не за что. К тому же нам гораздо более интересно, с какой целью он прибыл?

— Это понятно. Но зачем вам я?

— Товарищ Целинская, — со значением в голосе ответил чекист, — вас очень рекомендовала. Сказала вы человек неординарный, изобретательный, но при этом не лишенный морального стержня. Правда, не очень предусмотрительный, но от вас этого и не требуется.

— Польщен ее оценкой, но не понимаю…

— Когда вернули револьвер своему товарищу, забыли его почистить! Но поскольку, стреляли из него во врагов советской власти, претензий к вам лично нет. Поэтому, давайте пропустим все эти словесные игры и сразу перейдем к делу.

— Что вам от меня нужно?

— Да ничего особенного! Возобновить знакомство с гражданином Болховским, а потом как бы невзначай представить ему нашего человека. Как видите, ничего сложного.

— И впрямь…

— Вас что-то смущает?

— Да не то чтобы. Просто, недавно мы с Машей, то есть, гражданкой Куницыной, окончательно разругались. Так что даже не знаю, чем вам помочь.

— Да при чем тут мы, Николай Афанасьевич? Вы себе помогите!

— Вот как…

— Именно!

— Ладно. Но мне нужно знать, где они бывают и возможность выступить там.

— Вот видите, стоило немного подумать, и сразу же появились идеи!

— Но сразу говорю, что успеха я не гарантирую!

— Не надо ничего гарантировать. Просто сделайте.

— Хорошо.

Выступать в этом ресторане вашему покорному слуге еще не приходилось. В качестве музыкантов там подвязались артисты «Мосэстрады», а этих ребят так просто не подвинешь. Если, конечно, за тебя не попросили из ГПУ. Впрочем, встретили меня без особой враждебности. Скорее, даже с почетом.

— Что будете исполнять, маэстро? — с непередаваемой смесью фамильярности и уважения поинтересовался дирижер оркестра Михаил Маркович Шумин.

— А вы что-нибудь играете из моего?

— Обижаете! «Бублички», «Гоп со смыком», «Извозчика»… публика вас любит.

— Н-да. Специфический репертуар. Но выбирать не из чего… хотя.

— Есть новиночка? — сделал стойку почуявший прибыль Шумин.

— Вы позволите? — обратился к пианисту — худенькому парню с явно семитской внешностью.

— Конечно, — с готовностью отозвался тот, освобождая место за инструментом.

— Значит так, товарищи. Нот нет, так что я начинаю, а вы подхватываете. Мелодия типичное танго. Ничего сложного…

Вдыхая розы аромат,

Тенистый вспоминаю сад

И слово нежное «люблю»,

Что вы сказали мне тогда. [2]

Первый раз я играл сам, во второй пианист решительно меня подвинул и подхватил, будто знал эту мелодию всю жизнь. Мне же оставалось только петь, а когда закончили, музыканты отставили инструменты и наградили вашего покорного слугу дружной овацией.

— Прекрасно! Просто прекрасно! — подвел итог Шумин. — Я не пророк, но уверен, что это произведение ждет большой успех!

— Вы думаете? — рассеяно отвечал я, занятый своими невеселыми мыслями.

— Конечно! — пискнул из-за рояля отодвинувший меня пианист. — Она как будто из сердца льется…

— Спасибо.

— Прошу прощения, маэстро, — спросил меня этот парень во время перерыва. — Я тоже пытаюсь сочинять музыку. Не согласились бы вы послушать?

Такие просьбы совсем не редкость. Множество непризнанных гениев желают показать свои творения «именитым мастерам», с тайно надеждой, что после этого последует немедленное признание. С недавних пор это стало происходить и со мной. Сначала было приятно, потом стало раздражать. Тем не менее, стараюсь не обижать юные дарования.

— С удовольствием. Только теперь совершенно нет времени. Что если на следующей неделе?

— Конечно-конечно, — закивал тот, довольный, что вообще не отказали.

— Кстати, как вас зовут?

— Фима Розенфельд… [3]

Наконец наступил вечер, и зал ресторана стал заполняться прилично одетыми людьми. Поскольку при виде меня, Маша с Жоржем могли развернуться и уйти, пришлось первую часть представления отсиживаться за сценой. Но примерно через час, когда посетители насытились и захотели потанцевать, подошел официант с неприметной внешностью и шепнул — Пора!

— Уважаемая публика! — с помпой объявил Шумин, намеренно избегая слов «господа», «граждане» или «товарищи». — Сегодня для вас будет петь наш особый гость — автор и, не побоюсь этого слова гениальный исполнитель собственных песен — Николай Северный! Прошу приветствовать!

Дождавшись, пока я раскланяюсь, и стихнут аплодисменты, он продолжил.

— Но это не единственный сюрприз. Сегодня вашему благосклонному вниманию, представляется совершенно новая мелодия, которая как я надеюсь, придется вам по вкусу. Кстати, под нее вполне можно танцевать!