Ладья-UT

Специальный Агент ФБР Глен Пирсон сидел в своём домашнем офисе, и, глядя на экран компьютера, выбирал фотографию. В принципе, подойдёт любая, Глен просто перелистывал фотки, лениво кликая мышкой чтобы дать себе время подумать. Картинки сменялись практически мгновенно – со скоростью, непривычной для пользователя персонального компьютера. Компьютер перед Гленом стоял совершенно обычный, и, в общем-то довольно старенький – в наше время любая электроника стареет мгновенно. А вот операционная система была достаточно редкой, это был Кноппикс – облегчённая версия бесплатного Линукса, загружающаяся с одного CD. Не то чтобы Глен был фанатом Линукса, или тем более – простенького Кноппикса, просто загрузка с CD гарантирует что у тебя в компьютере не завелась какая-нибудь хитрая шпионская программа, тырящая данные и пересылающая их кому-следует. А то ведь посадит Отдел Внутренней Безопасности, или прочее подобное ведомство программного «жучка» в компьютер – на всё. А с Кноппиксом – сажай – не сажай жучков, операционная система загрузится чистенькая – ровнёхонько такая, какой она была прожжена на CD.

Использовать Кноппикс предложил как раз Китайский Фук, сволочь желтомордая, с хозяевами которого Глену и предстояло связаться. Давненько никто наврное китаёзу так не называл. Приехал в Штаты он как Ли Мин, а получив американское гражданство сменил фамилию на Джонс – целиком ассимилироваться ему захотелось, гадёнышу. «Ли» – имя достаточно американское, а более американской фамилии чем «Джонс» и придумать трудно, однако Глен, думая о человеке, который сломал ему жизнь, про себя всегда называл его не иначе как «Китайский Фук».

Родом Глен был из малюсенького городка, хотя, наверное, трудно назвать городком поселение, несколько тысяч жителей которого восновном работают на окрестных фермах. В таких городках богатые люди не живут. Не были исключением и родители Глена. Однако, перезаложив дом, отец нашёл деньги на то чтобы отправить Глена учиться, гордясь тем, что его сын будет первым в истории Пирсонов обладателем университетского диплома. Университет был плохонький, не Гарвард и не Принстон, но всё же это был Университет, а больше Глену и не надо. Теперь главная задача – получить диплом юриста, а дальше всё пойдёт как по маслу.

Юридическое образование Глен получал не в надежде обеспечить справедливое правосудие для всех, и не в погоне за сиюминутным «длинным долларом». Не то чтобы Глен не верил что американское правосудие обеспечивает справедливость для каждого – конечно верил, попробуйте найти молодого американца, который не верит. Это став постарше и поциничнее Глен понял, что перед правосудием все равны, но люди с деньгами всё же несколько равнее. А вот в «длинный доллар» зарабатываемый адвокатами, с самого начала верил неособенно. Глен был практичным юношей, и понимал, что если семдесят процентов адвокатов нашей маленькой планетки собрались в Соединённых Штатах, то денег на них не напасёшься. Обыватель просто слышит о самых громких делах. Засудил кто-нибудь табачную компанию на два миллиарда, а адвокат получил свою скромную долю – три процента. Вот и кажется, что адвокаты как сыр в масле катаются, и вся жизнь у них намазана шоколадом в два пальца толщиной, самое сложное в ней – не запутаться в нулях, подсчитывая сколько это – три процента от двух миллиардов, ан – нет. Такой счастливчик – сокол-триумфатор, победитель табачных баронов – один на сотни тысяч. А вот у остальных – доход весьма скромный, потому что «лосёнок маленький – на всех не хватит». Понимая это, Глен в частные адвокаты и не собирался. Глен собирался поработать на штат, или на федеральное правительство в аппарате прокурора. Деньги – те же что и на частных хлебах, а то и лучше. А главное, работа в прокурорском аппарате – идеальный трамплин для политической карьеры. А вот тогда придут и деньги, и власть.

Там, в университете, Глен и увидел первый раз китайчёнка с классическим именем Ли Мин. После того, как США приложили все усилия чтобы дружить с Китаем против СССР, китайские студенты хлынули в американские университеты да колледжи, и буквально за пару лет перестали быть диковинкой. Посмотеревши на Ли никто бы не усомнился что тот как раз один из них, из новых китайцев. Маленький, очкастый, бедно и не по-американски однотонно одетый, постоянно демонстрирующей в улыбке белейшие кривоватые зубы, Ли как будто выпрыгнул из комикса, где американский супергерой борется против азиатских злыдней.

На смешную внешность Ли накладывался ужаснейший английский. Вернее, грамматически английский был неплох, но всё портил непривычный, какой-то булькающий акцент. Сам Ли пытался объяснить, что такой акцент – признак породистости, потому что родной язык его – мандаринский, а не кантонский как у простолюдинов в диких провинциях Китая, однако не у многих студентов хватало терпения дослушать корёжащие ухо объяснения.