Ладья-UT

– Верочка, не поверите, но Хенесси – наверное единственный алкоголь, который в Юте дешевле чем в Москве. Впрочем, дело вовсе не в деньгах. Мне бы выпить чего-нибудь этакого, чего в Юте не достать, и при этом чего-нибудь нашенского. А армянский коньяк есть у вас? Нет? А коньяк московского завода?

Верочка опять отрицательно покачала головой, всем своим видом изображая извинение за заведение, неузаботившееся обзавестись напитком, угодным многоуважаемому клиенту. Впрочем, через извинительную гримасу слегка проглядывало удивление – наверно в этом кабаке не часто появлялись субъекты, отказывающиеся от породистого Хенесси в пользу пролетарских коньяков пониженной крутизны. Ну что ж, в конце-концов, в большинстве случаев рассказы о том, что наши за границей действительно скучают по черняшке с селёдкой – отнюдь не литературная метафора. И сейчас Саша никак не собирался пить Хенесси ради его действительно замечательного качества. Пока в Москве – надо наслаждаться вкусностями, которых в Солт-Лейке, увы, не будет.

– Ну, тогда удивите меня чем-нибудь, красавица. Ром кубинский есть?

На этот раз Верочка кивнула утвердительно, Вытащила из-под барной стойки бутылку.

– Вам со льдом?

– Не, просто стопочку.

– Неужели у вас там и кубинского рома нет? – спросила Верочка, когда стопочка с ромом заняла место на салфетке перед Сашей. – Куба – она же рядышком с Америкой.

– На кубинские товары в Штатах эмбарго, Вера. За любые кубинские товары, за сигары например, можно сесть на десять лет. За кокаин на меньше сажают. Ну и ром кубинский, соответственно, недоступен. Не то чтобы я ром сильно люблю – просто у нас в компании там есть кубинец. Наш кубинец, учился в Киеве, потом тренером работал на Украине лет 10, позже покатался по европам, а потом прыгнул через забор из Мексики в Америку. Вот приеду – буду хвастаться что настоящий кубинский ром пил, пока он слюной не захлебнётся. Тёма, выпьете что-нибудь?

Охранник Тёма сидел на краю барной стойки, около двери на кухню, украшенной ностальгической вывеской советского вида «Служебное помещение». Впрочем то, что он – охрана, в глаза совсем не бросалось, потому что одет Тёма был в строгий костюм, и даже обычная ныне табличка «Секьюрити» отсутствовала. Ещё в прошлый приезд Саша несколько раз предлагал Тёме перехватить рюмочку чего-нибудь пока никто не смотрит, а тот вежливо, но решительно отказывался – служба есть служба. Так что сейчас Саша предложил Тёме выпить просто из вежливости, и ничуть не удивился когда тот улыбнулся и отрицательно покачал головой. Потом посмотрел куда-то за спину Саше, одновременно послышался звук открываемой двери. Саша повернулся на стуле – в кафешку входил Колюня.

– Колька!

Коля Савенков стоял и улыбался, жмурясь за очками. Вот таким его и увидел Саша первый раз. Сашина учебная группа тогда только что вернулась в Ленинград после КМБ – Курса Молодого Бойца, и Колю как раз в эту самую 344ю группу перевели. Тогда он тоже стоял перед строем и улыбался Правда, было это больше двадцати лет назад, и одет Коля был тогда не в костюм и плащ, а в новенькую форму с курсантскими погонами. Не было и очков. А вот седина уже была, хотя и не в таком количестве конечно. Сейчас Колька был абсолютно седым, правда в сочетании с его по-медвежьи могучей фигурой и молодым лицом седина смотрелась романтически-авантажно.

В общем, получается что Саша с Колей дружили уже почти четверть века. Бывает во времена взрослости такая дружба, не требующая ежевечерних совместных посиделок. Видеться получается очень редко, а дружба – остаётся. Да, если честно, и сынуля Колян был поименован помня о Коле Савенкове. Не «в честь», а именно «помня о…». Официально Колян был назван в честь своего пра-прадеда, Николая Александровича Тимофеева, поручика артиллерии в Первую Мировую. Называть детей в честь ныне здравствующего друга наверное надо разве что если тебе друг жизнь спас, а то уж совсем откровенный подхалимаж получается. Однако, выбирая сыну имя, Саша свою приязнь к Коле Савенкове конечно же учитывал.

– ЗдорОво, голова! – прогудел Коля.

Саша и подняться не успел – тот буквально сгрёб его с высокого стула у барной стойки и чуть не сплющил в дружеских обьятиях, успев при этом пожать руку и пару раз хлопнуть по плечам так что ключица чуть не хрустнула.

– Осторожно, Колюня, не кантовать, я же с учётом разницы во времени двое суток нормально не спал. Сломаешь, блин, мне что-нибудь так. У, медведюга, кабанище здоровый… качаешься чтоль? Пойдём-ка лучше за столик…

Пока Коля снимал плащ, Саша вернулся к стойке бара, забрал рюмку с ромом, подмигнул насторожившемуся было охраннику Тёме, и прихватил красную папку с золотым тиснением «Меню» из стопки на баре.

– Верочка, это – мой армейский друг, вы уж расстарайтесь, красавица. Менюшку я с собой возьму, а вы подходите за заказом почти сразу, и потом кухню поторопите, ладно? Как сказал классик – цивилизованный человек оперирует закусками горячими. Коля, мы – водочки?

– Не, голова, ты не сердись – я не надолго. У меня сегодня вечером ещё встреча деловая, так что я влёгкую выступлю.