Лагерь «Зеро»

– Не то слово, – добавляет Фиалка. – Могли бы, по крайней мере, нас получше кормить. Сегодняшний ужин – это просто помои.

– Я могу приготовить что-нибудь, – предлагает Роза и уходит копаться в кладовке.

Она находит банку томатов и пачку макарон. Вскоре кухня наполняется ароматом кипящего томатного соуса.

Первое блюдо в этом году, простое и сытное: паста с соусом, горячая, исходящая паром. Цветы едят и хвалят Розу за кулинарные способности, Фиалку – за утащенную водку, а Ирис – за щедрого и сентиментального клиента.

Покончив с едой и сложив посуду горой в раковине, Цветы пьют и болтают, пока не становится так поздно, что Роза вот-вот отключится прямо на пластиковом стуле. Она опускает голову на стол и вспоминает задевшие ее пальцы Брадобрея. Легкий жест, удивительный – но не потому, что Брадобрей к ней прикоснулся, а потому, что она этого хотела. Она закрывает глаза и представляет, как Брадобрей прямо сейчас лежит в постели без сна, чувствуя, что ее мысли устремляются к нему через весь лагерь.

Выпрямившись, Роза возвращается к беседе Цветов. Остальные мужчины с вечеринки отступают в блаженное далеко: Мейер, Бригадир, даже Дэмиен с его длинной рукой. Роза ощущает лишь легкость и радость, оттого что она среди Цветов и их смеха, который, сливаясь в один звук, разносится по кухне.

Глава 6. Грант

Грант просыпается полностью одетым в кабинете помощника менеджера. Первый день нового года. Грант вздрагивает, вспоминая, что он вчера пил: несколько сладких коктейлей, бутылку вина и, наконец, смертельный удар – виски, который он глотал шотами, чтобы заглушить странность вечеринки. Грант смутно вспоминает, как рухнул на стойку и как потом Брадобрей отволок его в комнату, а затем, кажется, снял с него ботинки и милосердно оставил у кровати стакан воды.

Грант выпивает воду одним глотком. События ночи проясняются, становятся четкими. Цветы. Ива. Она сразу к нему прилипла, как только он вошел в боулинг. Поначалу Грант пытался держать дистанцию. Не хотел произвести впечатление, будто его интересует только секс, или «ее работа», как он предпочитал это называть. Но Ива была неумолима, сидела рядом с ним весь ужин, приносила напитки.

– Куда подашься после этой работы? – спросила она, снова подливая ему в бокал вина.

– Не уверен, – ответил Грант. – Но хотел бы остаться на севере.

Девушка казалась удивленной:

– Почему? Здесь так одиноко.

– Именно. Мне нравится пустота. Если бы ты видела, насколько перенаселен северо-восток, ты бы поняла.

– Будешь скучать по семье?

– Нет, – твердо сказал Грант. – Я больше никогда не хочу их видеть.

Он был поражен решительностью своих слов и задумался, успело ли короткое пребывание в лагере так его закалить. Но действительно ли он испытывал такую уверенность или просто хотел произвести впечатление на Иву? В отличие от Джейн, которая поначалу пугала его сдержанностью и жесткостью, Ива казалась любопытной и наивной, и Гранту нравилось, что она будто бы считала его светским львом.

– Так ты останешься на севере? – спросила она.

– Надеюсь. – Грант глотнул вина. – Если найду место для жизни. Кампус не совсем такой, каким я его себе представлял.

– Все наладится, – сказала Ива, наклоняясь ближе. – Надеюсь, ты останешься.

Она потянула его со стула:

– Потанцуй со мной.

Вскоре он уже покачивался с Ивой возле музыкального автомата под ритм-н-блюз 1950-х годов, синкопированные переливы девичьих голосов, напевающих о любви, которая продлится до завтра. Песня закончилась, Ива поставила что-то из 1970-х, и Грант внезапно осмелился прижаться к ней плотнее. Над головой лениво вращался диско-шар, на лице Ивы плясали бриллиантовые блики. Прошел час, как Грант не думал о Джейн, потом еще один. Волна вины переросла в эйфорию. Теперь понятно, зачем люди пьют, подумал Грант и протянул Иве бокал, чтобы она налила ему еще.

Но теперь, когда он вернулся в кабинет помощника менеджера, эйфория обернулась похмельем и острой болью в висках. Он вспоминает низкий мягкий голос Джейн, лавандовый запах ее волос и как она спала, прижавшись щекой к его спине. Как ставила чайник, заваривала кофе во френч-прессе и приносила кружку ему в постель. Иногда Грант отставлял кружку на пол и притягивал Джейн к себе. От нее пахло мятной зубной пастой, обязательно не тестированной на животных, кожа Джейн была теплой от чтения на утреннем солнце. Час проходил как одно мгновение, и они выбирались из простыней, источая запах пота и сладкого напряжения.

Грант садится в постели, слыша, как Копатели готовятся к работе. Со старого календаря остекленело смотрит, как будто насмехаясь над ним, пегая лошадь. Сделай что-нибудь, Грант. Твою ж мать, сделай что-нибудь. Все еще слегка пьяный, он поднимается с кровати и опирается на стену, чтобы не упасть. Надо впихнуть в себя завтрак и протрезветь.

В кафетерии Волч ест овсянку. Он приветствует Гранта коротким взмахом руки и возвращается к еде. Грант берет миску и присоединяется к Копателю за столом.

Волч оглядывает его с головы до ног:

– Бурная ночка?