Лагорийский гамбит

Если кто-то подумал, что я хоть что-то вынес для себя мудрого из этой бурной распальцовочной тирады, тот сильно заблуждается. Странны желания негуманов, и мысли их сокрыты от таких как я — неисправимых гуманоидов.

Сообразив, что имеет дело с ограниченным кретином, не понимающим прописных телодвижений, пенек подбежал к зарослям растущего вдоль дороги кустарника и с помощью своих конечностей попытался выломать ветвь потолще. Ясен пень, без необходимого инструментария работа у него продвигалась очень медленно. Тут и я наконец-то сообразил, чего же от меня хотят, и с помощью вибростилета в момент нарубил целую вязанку длинных, прочных и гибких как ивовая лоза прутьев.

Пенек пару раз одобрительно булькнул, подхватил ветвей, сколько мог унести и помчался к находящимся в беспомощном состоянии землякам. Затем посредством всех своих конечностей он принялся плести некое подобие волокуши. Я собрал остальные ветки и подтащил к нему поближе. Двадцать рук — не две, поэтому волокуша очень скоро была готова, и мы принялись закатывать на нее прихворнувших пеньков. Вскоре вся компашка была погружена нами на импровизированную карету скорой помощи. Мы с товарищем дружно впряглись в нее и потащили инвалидную команду к распахнутым настежь воротам.

Ни думал, ни гадал, что попаду внутрь огороженного частоколом периметра при столь неприятных обстоятельствах. В поселке все поголовно его жители также сидели на земле, не в силах сдвинуться со своих насиженных мест. Похоже, их всех в одночасье скосило какое-то поветрие, типа грибочков несвежих откушать изволили. Шутки шутками, но необходимо было что-то срочно предпринимать.

Я не спец в анатомии и физиологии аборигенов, поэтому, подойдя к единственному здоровому представителю популяции разумных пеньков, одной рукой подергал его за корешок, второй со значением указал на прихворнувших собратьев, мол, парень, если молча стоять и просто сопереживать, твои родичи в скором времени ласты склеят. На что мой приятель тут же изобразил самовар. Затем подбежал к протекавшему вдоль всего поселка ручью, из которого местные, по всей видимости, брали воду и куда, ниже по течению отправляли отбросы, и прямо на моих глазах исполнил боевой танец каманчей — иначе и не назовешь. По завершении пляски, он прихватил копье, которое я сбагрил ему за ненадобностью и рванул к воротам. Уверенность, с которой он это проделал, заставила меня уверовать в то, что парень уж точно знает, как поступить при сложившихся обстоятельствах. Ну что же, раз так, я поспешил за лидером нашей банды, не забыв свой меч.

Прежде чем окончательно покинуть деревушку, мы с пеньком притворили за собой врата. Затем он повел меня в обход частокола. Вскоре мы вышли к означенному ручью, и направились вдоль русла вверх по течению. Каменистый берег не способствовал пешеходным прогулкам, то и дело одна из моих ног подворачивалась на каком-нибудь неустойчивом валуне, поэтому приходилось продвигаться крайне осторожно. А пеньку хоть бы хны, этому многоножке, что по каменьям шастать, что по ровной дороге — все одно.

Берега ручья местами поросли кустарником, поэтому иногда приходилось буквально продираться через густые заросли, и если бы не универсальный самовосстанавливающийся чудо-комбинезон, моя одежда превратилась в лохмотья. Пришлось бы мне просить моих благодетелей выделить необходимое для пошива верхней, а заодно и нижней одежды количество шкур, или заняться самому скорняжным промыслом. Вообще-то в этом деле я ни бум-бум. Знаю, что для выделки шкур используют квасцы, но что это такое — не имею понятия. Также шкуры выдерживают в моче и даже экскрементах, но этот экстрим мне не по зубам, Еще используют отвары ивового и дубового корья, но существуют ли местные аналоги этих земных растений, для меня — великая тайна есть.

Следуя вдоль течения ручья, примерно через час мы с пеньком выбрались на свободную от всякой растительности каменистую площадку, располагавшуюся у подножия древней полуразрушенной временем и природными факторами скалы. В ней зиял темный зев пещеры, откуда, собственно, и брал свое начало ручей. Но более всего меня поразило парящее в воздухе существо, похожее на гигантскую медузу. Сама «медуза» представляла собой полупрозрачное тело диаметром метров пятнадцати. Она висела на высоте десятка метров, а свои длинные свисающие до земли щупальца опустила в бьющие из-под земли прозрачные струи. Вот теперь до меня дошло, отчего это вдруг все пеньки как-то уж очень дружно потеряли способность к самостоятельному передвижению.

— Слышь, дружище, — обратился я к аборигену, — кажется, эта хрень отравила воду в ручье.