Лахудра

Когда часа через два они выходили из ресторана, Прохора уже заметно покачивало, он все порывался затянуть какую-то песню, то начинал махать лапищей проезжавшим мимо машинам. Но Таська вела его дальше, обвив руками его руку и лишь отойдя метров на сто от ресторана, помахала рукой. К ним сразу же подъехало такси. Шофер приветливо открыл дверцу. Таська скользнула внутрь. Следом с трудом протиснулся Прохор.

– На Набережную, – сказала Таська.

– Это еще зачем? – спросил Прохор. – Ехай в гостиницу.

– Да ну ее твою гостиницу, там швейцары, милиция, горничные и вообще, я стыдаюсь, – сказала Таська, но не договорила. Прохор жадно припал к ее губам. Она с трудом оторвалась, терпеливо и настойчиво вынула его руку из выреза платья.

– Потерпи, – кротко сказала она, – сейчас все будет так, как ты хочешь.

Машина остановилась в пригороде. Вдали горели редкие огоньки малозаселенных новостроек. Выйдя, Прохор огляделся и присвистнул:

– Это куда же ты нас завез, братан? – крикнул он таксисту.

– Идем, идем, – нас правильно привезли, – волнуясь сказала Таська. Ее вдруг окатил озноб. – Нам туда… – она указала в сторону стройки с поваленным забором.

– Куда – туда? – вдруг протрезвел Прохор. – Может прикажешь твоей жопой полы циклевать? А занозу получить не боисси?

– Зачем обижаешь девочку? – послышался поодаль негромкий и очень спокойный голос из темноты.

– Я никого не обижаю! – огрызнулся Прохор, лихорадочным взором окидывая приближающиеся к нему с разных сторон темные фигуры. – Я… Господи!..

Одна из фигур взмахнула зажатой в руке цепью с колючим шариком на конце, – и Прохор со стоном повалился на землю. Не сговариваясь, парни подхватили его бесчувственное тело, обшарили и сбросили в котлован.

Таська ждала в машине. Спустя некоторое время компания поднялась, и Горелый, подсаживаясь к Таське, ласково потрепал ее по щеке. Это предприятие давало не большой, но стабильный доход и, вскоре, запустив дело. Горелый сам уже редко бывал на выездах, а доверил все Прыщавому, который поставил грабежи, как хорошо налаженный производственный процесс. Два-три «фрайера» за вечер, такси доставляло их из одного укромного местечка в другое; под вечер собирались у Рины, где уже ждал изобильный стол, там же происходил и дележ добычи. Горелый аккуратно высчитывал долю каждого и только посвистывал, разнося суммы в ведомость. Поговаривали, что ведомости у него заведены и на гостиничных девочек, и на мальчишек-щипачей, и на вокзальных «кидал», и на юных, но шустрых рэкетиров. С его милостивого благословения, Таська получила первую в жизни сберкнижку, и глаза ее зажглись при виде цифры, записаной в графе прихода.

Первый в ее жизни миллион! Она была счастлива. Она возмечтала пойти и показать книжку толстозадой Ирке, двоюродной сестре, студентке медицинского института которая выгнала Таську из дома и тем самым положила начало ее злоключениям.

История была незамысловатая. Таську из деревни мать послала в город, поступать в ПТУ, или на фабрику какую… Снабдила дочь и письмом к Ирке, чтоб пустила переночевать. Но Ирка снимала комнату у хозяйки, ворчливой и скаредной старушонки.

Она разрешила Таське побыть до десяти вечера, а потом… «На вокзале переночуешь, ничего с тобой не случится,» – сказала Ирка, выпроваживая сестру. Она не любила вспоминать о своих деревенских родственниках и предпринимала все усилия чтобы найти возможность остаться в городе. На вокзале Таська познакомилась с черноволосой женщиной, которая вся была увешана золотыми цепочками и проявила в судьбе Таськи самое живое и деятельное участие. Она отвела девочку к себе домой, накормила и уложила спать. Таська не сразу поняла, что ее квартира была самым обычным воровским притоном, в просторечии именуемым «малиной», а сама Рина подрабатывала скупкой краденого, торговлей живым товаром и немного наркотиками, поскольку пользовалась безграничным доверием в фирме Горелого.

* * *

А ранним утром проезжавшие по шоссе водители автомашин и пассажиры автобусов с интересом и смешками разглядывали совершенно нагого тучного мужчину, который, прикрываясь левой рукой, правой отчаянно махал, тщетно пытаясь поймать хоть какой-то транспорт, пока его не пригрел проезжавший мимо на мотоцикле инспектор ГАИ.

14

Перед воспитательным часом Марья Михаиловна долго и терпеливо объясняла Владику:

– Вы, молодой человек, должны хорошо и прочно забыть все эти новомодные статейки, – она неодобрительно взглянула на кипу газетных вырезок в руках Владика, – и строго придерживаться установленной методики и утвержденной программы. Раз уж соизволили следовать педагогической стезей.

– Видите ли, – как можно учтивее старался отвечать Владик, все эти воспитательные программы писались в застойные времена, на которые по воле судьбы пришлась большая часть вашей деятельности. Мы же живем в несколько иные времена…

– О чем спор? – добродушно спросил, подходя, Владимир Семенович. – Шумим, братцы, шумим…

– Понимаете, – пустился в объяснения Владик, – у меня – сейчас урок о чести и достоинстве человека…