Лакомый кусочек

Мэриан представила себе, как в автобусе будет пахнуть машинным маслом и окурками. Потом подумала о грязной посуде на кухне. Ей представилось, как в автобусе постепенно станет жарко и душно и шины будут подвывать на асфальте. Какие отвратительные насекомые ползают сейчас, наверное, в раковине, полной грязных тарелок и стаканов… Нет, она не могла вернуться домой.

— Дункан, — сказала она, — пожалуйста, не уходи.

— Почему? Ты припасла для меня что-нибудь еще?

— Я не могу идти домой.

Он нахмурился.

— А я при чем? Чем я могу тебе помочь? Я возвращаюсь в свою раковину. Хватит с меня так называемой реальности.

— Я и не жду от тебя помощи. Но ведь можно просто…

— Нет, — сказал он, — нельзя. Ты для меня уже не выход, ты слишком реальна. Тебя что-то тревожит, и ты захочешь говорить со мной о своих неприятностях. Мне придется беспокоиться за тебя и думать о твоих проблемах, а у меня на это нет времени.

Она поглядела под ноги; ее боты и его ботинки стояли в каше тающего снега.

— Нет, я не могу идти домой.

Он посмотрел на нее более внимательно.

— Тебя сейчас, кажется, стошнит, — сказал он. — Возьми себя в руки.

Она беспомощно молчала, уже не пытаясь уговорить его остаться с ней. Да и к чему уговаривать? Если он и послушает ее, какой от этого толк?

— Ладно, — сказал он неуверенно, — я побуду с тобой, но недолго. Ладно?

Мэриан обрадованно кивнула. Они пошли к северу.

— Ко мне нельзя, — сказал он. — Будет скандал.

— Я знаю.

— Куда же мы пойдем? — спросил он.

Об этом она не подумала. Теперь стало ясно, что все пути для нее закрыты. Она зажала уши руками.

— Не знаю, — сказала она, чувствуя, что вот-вот разрыдается. — Не знаю. Наверно, лучше мне вернуться к Питеру.

— Ну, перестань, — сказал он добродушно. — Не устраивай сцен. Пойдем погуляем.

Он силой заставил ее опустить руки.

— Пойдем, — сказала она, уступая.

Они пошли по тротуару. Дункан держал ее за руку. Его утренняя угрюмость сменилась беззаботностью бездельника. Они шли в гору, прочь от озера. Тротуары были заполнены женщинами в шубах, совершавшими субботний обход магазинов; они двигались с неуклонностью ледоколов, лбы их были сосредоточенно нахмурены, глаза сверкали, сумки, точно балласт, помогали им сохранять равновесие на скользком тротуаре. Мэриан и Дункан лавировали между ними, в особо опасных случаях разнимая руки. По мостовой проносились, дымя и разбрызгивая грязь, автомобили. Крупные хлопья сажи кружились в сером воздухе, точно черный снег. Минут двадцать они шли молча; наконец Дункан сказал:

— Не могу дышать этой грязью. Точно плаваешь в аквариуме, полном задыхающихся головастиков. Что, если мы немного проедем на метро? Недалеко, ладно?

Мэриан кивнула, а про себя подумала: ладно, и чем дальше, тем лучше.

Они спустились в ближайший туннель, облицованный нежно-розовой плиткой, и, потолкавшись некоторое время среди пассажиров в мокрых пальто и шубах, пахнущих нафталином, снова ступили на эскалатор и вышли на свет.

— Теперь поедем на трамвае.

У него был, видимо, какой-то план, и Мэриан была этому очень рада; пусть он ее ведет, пусть он за все отвечает.

В трамвае им пришлось стоять. Мэриан держалась за металлический шест и то и дело нагибалась, чтобы выглянуть в окно. За окном — точнее, за сидевшей у окна оранжево-зеленой зимней шляпой, скроенной на фасон грелки, которую надевают на чайник, и усеянной большими золотистыми блестками, — проплывал незнакомый пейзаж: сначала магазины, потом дома, потом мост, потом снова дома. Мэриан не представляла себе даже, в какой части города они находятся.

Дункан протянул руку у нее над головой и дернул за шнур. Трамвай остановился. Они пробрались сквозь толпу пассажиров к открытой двери и выскочили.

— Теперь пойдем пешком, — сказал Дункан. Они свернули в боковую улочку. Дома здесь были не такие большие и не такие старые, как там, где жила Мэриан, но такие же мрачные и высокие, многие — с крашеными, грязно-белыми деревянными верандами. Снег на газонах был здесь белее, чем в центре. Они прошли мимо старика, расчищавшего дорожку. Громко и непривычно скрипела в тишине лопата. Мэриан отметила необычайное количество кошек. Она подумала о том, как весной, когда снег растает, здесь запахнет землей, прорастающими тюльпанами, мокрыми досками, прошлогодними гнилыми листьями, кошачьим пометом, скопившимся за зиму, — забавно, если, зарывая нечистоты в снег, кошки думают, что они очень чистоплотны. Из-за этих серых дверей выйдут во дворики пожилые хозяева с лопатами и начнут закапывать зимний мусор и чистить газоны. Весенняя чистка — весенняя уверенность в осмысленности жизни.

Они перешли улицу и стали спускаться по крутому склону. Ни с того ни с сего Дункан побежал, таща за собой Мэриан, словно санки.

— Стой! — крикнула она, и ее возглас так громко разнесся по округе, что она сама испугалась. — Я не могу бежать!

Ей показалось, что разом вздрогнули все занавески в окнах; в каждом доме ей чудился угрюмый и любопытный наблюдатель.

— Ну нет! — крикнул Дункан в ответ. — Ведь мы спасаемся от жизни! Бежим!