Лакрон. Начало. Война

С этих слов начались тринадцать лет адских мучений и чудовищных условий. Все эти годы я провел в камере со стеклянной стеной, которую невозможно пробить, и лишь изредка переходил в другой кабинет для опытов. Очень скромную и невозможную к потреблению еду мне просовывали под дверью. Мыли меня раз в месяц мощным напором холодной воды из шланга. Одежду тоже меняли достаточно редко. Причиной всего этого была та самая штука внутри меня, и многие ученые хотели понять, что это и как оно действует. Они часто спрашивали меня о том, что находится у меня в груди, но я врал или отвечал, что не знаю. Ученые стали вкачивать мне разные сыворотки и вещества, чтобы посмотреть реакцию этой субстанции при взаимодействии с ними. Поначалу это были безобидные обезболивающие, соляные растворы и прочие легкие вещества. Но, когда наблюдавшие за мной ученые поняли, что простые лекарства и растворы не дают никакой реакции, они перешли на тяжелые вещества. Они вкачивали в меня различные ядовитые газы, вкалывали тяжелые наркотики и большие дозы антибиотиков, разрушавшие мой организм. Я кричал и стонал в своей камере от невыносимой боли терзающих меня препаратов. Бывало, я по несколько дней лежал на полу, не двигаясь, так как Энкалиор восстанавливал пораженные органы, не давая мне умереть. Ученые не понимали, почему я до сих пор жив, и продолжали свои опыты. Когда они смирились с тем, что мой организм переносит любые вещества, они решили узнать его способности. К тому времени мне уже исполнилось восемнадцать лет. Меня начали отправлять на беговые дорожки, где я показывал скорость, в два раза превышающую скорость лучшего солдата невранской армии. Затем в тренажерный зал, где я поднимал вес в триста килограммов. Но ближе к двадцати годам они начали стрелять в меня. Постепенно от пистолета они перешли к пулеметам, а позже к огнеметам и плазменным оружиям. От каждого из них я восстанавливался соответственно. Пулевые ранения и порезы проходили через пару минут и не вызывали сильной боли. Глубокие ножевые исчезали через день. Но огнеметы и плазмы были настоящим кошмаром. В то время солдаты изолировали мою камеру от шума, чтобы не слышать мои невыносимые крики от боли, и закрыли стеклянную стену, чтобы не видеть мое сгоревшее до мышц и органов тело. Также они кидали меня в воду и заряжали ее током, но и это на меня не оказывало критического поражения. После таких немыслимых повреждений организма Энкалиор воссоздавал его за дня три, при всем этом издевательстве оставаясь целым и невредимым.

Но, несмотря не весь этот ад, меня при этом обучали всему, что изучает школьник. По крайней мере, самому простому. Учили также единоборствам, обращению с оружием на их страх и риск, что давалось мне довольно легко. Еще кое-что примечательное, что я заметил за все эти годы, так это то, что у меня совсем не растут волосы на лице. Но волосы на голове, свисающие на уровне шеи, были белые-белые. И вот, девятого января, когда мне исполнилось двадцать три года и когда я уже находился, как мне и было обещано, в отличной форме, ко мне в камеру зашел полковник Такор и доктор Харо с парой солдат. Полковник посещал лабораторию раз в год, чтобы осведомиться о проходящей работе, и приходил он только к доку. Но сейчас он вошел в мою камеру со словами:

– Ну что ж, доктор. Я надеюсь, он готов пополнить ряды нашей армии? Судя по вашим рассказам, этот парень, или, уже можно сказать, мужчина, универсальный солдат. Такой, как он, поможет нам победить в войне. Готов послужить родине, боец? – обратился он сначала к доку, а затем и ко мне.

– Неврана никогда не была для меня родиной, я родился и рос в Лаксриме, пока вы не уничтожили все, что у меня было! Затем привезли меня сюда, и обращались со мной так, как даже с драной тряпкой не обращаются! Я ненавижу Неврану, проклинаю это место и всех вас, особенно тебя, полковник, – агрессивно ответил я и плюнул полковнику в лицо.

– Угомонить его, – приказал Такор двоим солдатам

Они выстрелили из автоматов, сбили меня с ног и избили ногами. Полковник вытер лицо, подошел и нагнулся ко мне:

– Чего-то ты злой какой-то, у тебя же день рождения сегодня, так? – с иронией сказал Такор и через пару секунд продолжил. – Значит, послушай сюда, непримиримый. Если я захочу, тебе сделают так больно, что здешние опыты покажутся райским наслаждением, уж я придумаю, как тебя грохнуть. Может, этот элемент и есть твое слабое место? – сказал он со зловещей улыбкой, тыча пальцем мне в грудь.

– Прошу прощения, что прерываю столь эмоциональный разговор, но мне кажется, что наличие такого солдата в наших рядах небезопасно. Если он кого-то убьет, например, капитана Батора? – прервал накалявшийся диалог доктор.