Ларец Самозванца

Он уже угомонил ненасытную нынче Арину. Та, белея роскошным телом, лежала на перинах… Внезапно в дверь постучали. Стук среди ночи – невесёлый сигнал для любовников. Если стучит не доверенная служанка – чтобы принести каких-то яств, то – слуга, не ведающий, что узрит. Хорошо ещё, что это – не признак прихода мужа. Муж редко, почти никогда не стучит в таких случаях. Грохнуть ногой, распахивая так дверь, это он может…

Стучала служанка. Увы, принесла она не мальвазии, но – новости. И неприятные.

-Господин у ворот! – дрожа от ужаса, прошептала она. И широко распахнутыми глазами уставилась на постель, в которой во весь свой немалый рост вырос обнажённый сотник.

-Беги, милый! – очнувшись, запричитала Арина, поспешно напяливая на Кирилла одежду и перевязь. – Берегись, мой муж свиреп! Он убьёт тебя, любый!

Тот презрительно фыркнул:

-Это – вряд ли! Не на того напал… Да я его самого в капусту нашинкую!

-Нет, нет! – поспешно воскликнула Арина. – Что ты! Уходи задним двором… Злата тебя проводит!

Чертыхнувшись и тут же испросив прощения у Господа, сотник, однако, покорился. Арина была бабой доброй и ласковой, не след бы подводить её под монастырь. Да и потом, если он убьёт её мужа, ему самому придётся на ней жениться! Ну, нет! На такое он идти не готов! Не согласен!

Идти по тёмным, узким коридорам и переходам огромного дома купца гостинной сотни было нелегко. Здесь давно уже не прибирались, дважды Кирилл что-то снес, походя, ещё раз врезался в острый угол, кажется, принадлежащий ларю. Снести ларь ему не удалось, но грохот был таков, что Злата зашипела от страха:

-Тише!

Девка была хороша, а Кирилл давно уж положил на неё глаз. Другое дело, всё как-то не было случая… Притиснув её в уголке, сотник дружелюбно улыбнулся и, нащупав пазуху на рубахе, просунул туда ладонь.

-Тише! – вновь попросила чернавка, даже не думая вырваться. Она и дальше вела себя покорно, и Кирилл не пожалел, что задержался на четверть часа. Правда, времени было в обрез. Когда Злата выпускала его через заднюю калитку, во дворе уже перекликались челядины и голоса их звучали всё ближе и ближе.

-Беги, герой! – нежно улыбнувшись ему и показав очаровательную щербину между передними зубами, сказала Злата. – Увидимся ещё, чай!

-Нескоро! – возразил Кирилл. – Я уезжаю надолго… Впрочем, к тебе я как-нибудь по приезде загляну. Больно ты хороша, краса!

Голоса стали слышны так, будто челядины были где-то совсем рядом. Вскользь поцеловав чернавку, Кирилл побежал по тёмной, грязной, узкой, кривой московской улочке. В двух улицах от этой, в шинке старого Якова его ждал верный Шагин с конями. Не так уж и далеко – для воина, привычного делать по десять, по двадцать вёрст в день!

Он дошёл – добежал за полчаса, потратив некоторое время на мелкие человеческие нужды.

-Сотник Кирилл! – окликнули его из притулившегося около кабака небольшого возка.

-Ну, я! – небрежно, с видимой угрозой уронил ладонь на рукоять сабли, процедил Кирилл. – Что тебе, незнакомец? Рожу-то покажи!

Двое отроков показались из-за возка, дверь открылась, и наружу вышел боярин. Ну, конечно боярин! Не из великих, вряд ли старомосковский, но – вполне знатный, чтобы позволить себе возок о четырёх конях, двух отроков с немецкими пистолями и собольи меха на чуге и шапке.

-Ты не пугайся, я тебе не враг! – и впрямь вполне миролюбиво сказал боярин. – Я – Илья Совин. Слыхал, может?

Кто ж не слыхал! Прошлым годом, летом, боярин Совин был одним из тех, кто яростно поддерживал Самозванца. Говорят, вместе с ещё полудюжиной дворян московских, он участвовал в захвате царя Фёдора Годунова. Правда, не убивал, но шрам на щеке носил гордо. Мол, царской саблей нанесён!

Насчёт царской сабли, тут никто ничего сказать не мог... пока кто-то из детей боярских, бывших там и всё видевших, не рассказал правду. Подсвечником славный боярин оцарапался, подсвечником! Впрочем, честь от нового царя он не получил – был он среди убийц Фёдора Борисовича, или не был. Тот, кто именовал себя царем Дмитрием Ивановичем, убийц не жаловал и, расплатившись с ними за приход к власти, немедленно отдалил от Кремля. Возможно, поэтому они самые встали во главе заговора уже против него. И убили Самозванца...

-Что тебе, боярин? – хмуро спросил Кирилл, зябко поводя плечами. – Говори поскорее, тут холодно, а я – тороплюсь!

Боярин не торопился. Всяк, кто знал его хоть чуть больше, увидел бы, что он смущён. И впрямь, говорить о случившемся мужчине, пожалуй, было стыдно.

-Моя жена, Татьяна, украдена проклятыми ляхами и увезена из Москвы! – трудно сказал он. – Ты гонишься как раз за её похитителями... Ну, будешь гнаться, когда утром выступишь в дорогу! Так вот, гонясь, знай: ты получишь полновесную тысячу корабленников, если вернёшь мне жену в целости и сохранности! Если же не вернёшь...

-Что тогда, боярин? – дерзко и резко спросил Кирилл, на всякий случай, делая пару шагов назад. – Что ты тогда мне пообещаешь?

-Вражда со мной ещё никому не помогла в жизни! – мрачно сообщил боярин, глядя куда-то в сторону. – Вспомни хотя бы самозванца, сотник!