Лариса Рейснер

Чтобы представить себе влияние отца на Ларису, читавшую «Капитал», обратимся к вышедшей в марте 1909 года книге Михаила Рейснера «Леонид Андреев и его социальная идеология. Опыт социологической критики». На экземпляре книги, хранящейся в Публичной библиотеке, стоит штамп библиотеки Охтенского порохового завода № 4224. Может быть, Михаил Андреевич читал лекции на этом заводе и оставил в дар книгу?

В предисловии он пишет: «В целом ряде публичных лекций, посвященных Леониду Андрееву и прочитанных мною с 7 декабря минувшего и до марта месяца текущего года – в Петербурге и Москве, я хотел, сделав обзор всех произведений этого писателя, выделить из них ядро социального мировоззрения. Под кровом художественной оболочки у Л. Андреева оказался весьма интересный социальный остов, вполне совпадающий с идеологией пережившего себя индивидуализма. Переходя к хозяйственному, строго основанному на мобилизации поземельной собственности, свободном рабочем договоре капиталистическому производству, воспринимая у Запада его политические формы, мы воссоздали у себя точно так же и социальную идеологию Запада, построенную на принципе индивидуализма. Не утихшая революционность нашей интеллигенции придает своеобразный характер идеологии нашего индивидуализма. С одной стороны, Андреев проникнут индивидуалистическим сознанием, с другой – переживает в полной мере весь кризис индивидуализма. От индивида переходит к героической личности и в ней находит примирение с миром… Л. Андреев становится пророком сверхчеловека и вестником Вечного Разума».

Каким образом от рабочего договора с капитализмом Рейснер пришел к таким глубоким выводам о творчестве Андреева? Возможно, сработал парадокс соединения социально-экономических обстоятельств и метафизической сверхзадачи писателя. Книга Рейснера дает неожиданное дополнение к литературоведческому анализу творчества Андреева. Благодаря ей становится понятнее дружба, хоть и недолгая, этих столь разных людей. Какие цитаты из текстов Л. Андреева приводит М. Рейснер? Те, которые и сегодня актуальны:

«Вся красота мира, которая зовет куда-то, но не говорит куда». Человек, «придя из ночи, возвратится к ночи и станет бесследно в безграничности времен немыслимый, нечувствуемый, незнаемый никем. Но в гибели своей ты обретешь бессмертие». «Человек, который хоть раз услышал, как поют звезды, становится „Сыном вечности“. И над всем господствует один бессмертный дух. Это мы – те, кто здесь, и те, кто там».

Актуальна сегодня, через сто лет, тревога Михаила Андреевича в отношении бездуховной цивилизации: «Индивид современности – это не уникум Ренессанса, не творческий гений Возрождения, это личность, выделанная в бесчисленном количестве экземпляров в одной и той же лаборатории, личность, штампованная по одному рецепту, винтик в капиталистической машине… На заре новой истории Европы выступал сверхчеловек Макиавелли, естественный человек Руссо, нравственная личность Кантовского категорического императива. Новая эпоха русской истории начинает с похоронного гимна когда-то великому и светлому индивиду… По Леониду Андрееву, торжествует пьянство, драка, темный зверский разврат. Л. Андреев отрицает государство и власть как орудие культуры… Душа, по Андрееву, – извечная борьба двух начал в человеке: хаоса и гармонии, к которой она стремится. По Л. Андрееву, мир – тюрьма… Ясны и чисты андреевские небеса. Без искупления, без аскетизма, без греха, без вакханалии обожествленной плоти. Вместо херувимов некто в сером, вместо божества – мировая энергия… Долгий путь грязи, позора и мучений. И только в нем, в герое и подвижнике, и бунтаре, – господине и жертве – новая связь с миром и людьми…»

С этим последним мнением Лариса Рейснер согласится всей своей природой и стремлениями в жизни. И еще одно убеждение Леонида Андреева, выделенное Михаилом Андреевичем, совпадает с ее собственным: «Основным для Л. Андреева является понятие жизни как вечного творческого процесса. „Убивает огонь и живит. К постижению мировой жизни способно только сердце“».

У религиозного сознания есть Главная книга – Библия, у атеистического сознания, на другом полюсе бытия главная книга – «Капитал». Ларисе нужны обе книги. Лидия Сейфуллина писала, что Лариса, «обладая большим разносторонним образованием, упорно, неутомимо, дельно пополняла его чтением. После тщательного усвоения какого-нибудь специального труда она улыбалась изумительной своей улыбкой, от которой в глазах точно потайной фонарик зажигался, они золотились, и говорила: „Теперь можно принести что-нибудь вкусненькое“. Это означало художественное произведение. Но иногда разряжала она перегруженную голову „Ключами счастья“ Вербицкой».

Спорила ли Лариса с Бадаевым, например, по поводу Леонида Андреева? Наверное, да, потому что сохранилась его реплика: «Рейснер, не выставляйтесь». – «Но, дорогой Николай Васильевич, еще два слова о гармонии, два слова», – говорила она.

В мае 1909 года М. А. Рейснер опять уезжал на лето в командировку в немецкие университеты. Где была семья? Может быть, в гостях у Леонида Андреева.