«Ласточки» над фронтом

Голос Расковой вдруг сделался мягче, стал менее официальным. Она дала свой адрес и объяснила, как быстрее к ней проехать.

Марина Михайловна жила на улице Горького, недалеко от Кремля, там, где ныне находится магазин «Подарки». Тогда по Охотному ряду еще ходили трамваи.

Был декабрь, стоял сильный мороз, но я не чувствовала ничего. Да и вообще я мало что тогда замечала. Мелькали в радужном сиянии огней улицы, слышались перезвон трамваев, гудки автомашин, скрипел под ногами снег, не спеша шли по тротуарам прохожие. А у меня в ушах все еще слышался голос Расковой и перед глазами стояло знакомое по портретам и кино, обаятельное, улыбающееся лицо Марины Михайловны.

Не дождавшись остановки, я спрыгнула с трамвая. Раздался свисток милиционера. Ни слова не говоря, заплатила штраф и опрометью помчалась к заветному дому. Милиционер только руками развел, но задерживать не стал, хотя я вновь нарушила правило — перебежала мостовую в неположенном месте.

Раскова встретила просто, радушно. Выслушала мою торопливую, не очень-то складную речь. И только иногда ее губы чуть-чуть подрагивали в улыбке. Конечно, никаких серьезных доводов в пользу своего решения я не привела, но, должно быть, Расковой все же показался искренним мой рассказ.

— Марина Михайловна! — горячо закончила я свою исповедь. — Ну помогите мне стать истребителем! Клянусь, я не подведу вас!..

Она помолчала немного.

— Выслушайте меня и не огорчайтесь. Чувство скорости знакомо каждому летчику, перед ним трудно устоять. Человек всегда стремится к большему. И это хорошо. Кто боится трудных дорог, остановился, тот рано или поздно становится балластом… Но, к сожалению, помочь я вам ничем не могу. Правила приема в военные училища никто изменить не может. К тому же вы глубоко заблуждаетесь, считая, что добиться больших успехов сможете только в военной авиации. Ведь вы хотите летать не только быстро, но и хорошо?

— Конечно!

— А научиться хорошо летать можно и в аэроклубе. Да и вообще, я думаю, что сейчас ваше место в Осоавиахиме.

Марина Михайловна опять помолчала и добавила:

— Сейчас очень напряженная обстановка. Фашисты наглеют с каждым днем. Нам нужно укреплять оборону. Авиации требуется много летных кадров. Вот вы и учитесь на летчика-инструктора. Старайтесь как можно лучше готовить курсантов для военных училищ. Пока вы Осоавиахиму нужнее, чем армии.

Что я могла возразить?! Конечно, Раскова была права. Но мне от этого не было легче.

— Ну-ну, выше голову, истребитель! На прощание скажу вам: кто очень хочет чего-нибудь, тот обязательно этого добьется! Желаю вам успеха, Марина!..

Она крепко пожала мою руку, проводила до прихожей. Я ушла. Но на всю жизнь осталась память от этой встречи, осталась любовь к этой необыкновенно обаятельной женщине с немножко грустными и задумчивыми, проницательными, умными глазами. Шел 1939 год…

Это был счастливый год, потому что я была молода, потому что уже познала небо, потому что рядом со мной на свете жил такой человек — Марина Раскова. Ведь она не из легенды, не из сказки, ее можно встретить на улице Москвы или даже зайти в гости… И через год я вновь встретила Марину Михайловну.

Я шла по улице Горького. Вдруг люди зашумели, подались на мостовую. Обернулась. В толпе — машина, а в ней — Раскова. На ней был светлый костюм и, как всегда, темно-синий берет. Шофер сердито сигналил, но никто не обращал внимания. Марина Михайловна растерянно оглядывалась по сторонам, смущенно улыбалась, пожимая десятки протянутых рук…

Тут же появился милиционер. По его решительному виду я сразу догадалась, что сейчас с уст сорвутся традиционные слова: «Пройдемте, граждане!»

Но, узнав героиню, и милиционер улыбнулся, молча откозырял…

А я смотрела во все глаза на Марину Михайловну и думала: «Она же настоящая героиня! Почему ей неловко, когда люди приветствуют ее?» А на сердце стало теплей: ведь это действительно здорово, когда знаменитый человек, увенчанный славой, остается самим собой… Поэтому-то для всех нас — молодых летчиков и учлетов, особенно для девчат, — она была живым примером. Я, как и многие мои сверстники, назубок знала ее биографию. Знала, что она москвичка, что отец ее музыкант, что и сама Марина с ранних лет проявляла способность к музыке… Знала, что она поступила в консерваторию. Позже я прочла в ее дневнике, опубликованном в печати: