Латинская Романия

В Генуэзской Романии число выходцев из Лигурии было значительным в крупных городах, как Пера и Каффа, на Хиосе, но и там генуэзцы оставались в меньшинстве, по сравнению с местным греческим, армянским, татарским и иным населением. Вместе с генуэзцами в процессе колонизации принимали участие и переселившиеся в Геную жители других североитальянских городов. Однако преобладание среди переселенцев на Восток лигурийцев было значительным[40]. Относительно многочисленным, от 25 до 30 тыс. человек, было латинское, в ХІІІ–ХІV вв. преимущественно французское, население Кипра. Однако, и в этом случае оно не превышало четверти всего населения острова

[41].

Малочисленность завоевателей делала их господство непрочным. В условиях, когда создавались очаги сопротивления их власти, в Малой Азии и на Балканах образовывались греческие государства, объявлявшие себя наследниками Византии, латинские правители должны были идти на уступки: поддерживать и консервировать старые общественные отношения, временами смягчать религиозный гнет и все шире привлекать к сотрудничеству греческих архонтов, включая их в новый господствующий класс в качестве его особого слоя[42]

. Там, где устойчивого союза хотя бы с частью прежнего господствующего класса не удавалось достигнуть, господство «франков» становилось особенно шатким. Так, например, император Балдуин I изначально в самой резкой форме отклонил предложение византийских чиновников и воинов служить ему как новому государю, а затем столь же неосмотрительно отверг мирные предложения болгарского царя Калояна[43]. Это привело к страшному разгрому его войск при Адрианополе (1205 г.)

[44], поставившему Латинскую империю на грань катастрофы. Преемник погибшего Балдуина Генрих I, умный и осторожный политик, меняет курс, стремясь привлечь на свою сторону жителей Константинополя. Он назначает правителями областей греческих архонтов Феодора Врану, Георгия Феофилопула и др. Становилось очевидным, что латинское господство не могло существовать без сотрудничества местной знати. А на то, что у ее части имелись такие настроения, указывает так называемое письмо греков к Иннокентию III (1204 г.)[45]

. И тем не менее в самой Латинской империи такого союза с греческой верхушкой не сложилось: преемники Генриха I с крайним недоверием относились ко всем грекам. Балдуин II, в частности, в письме к французской королеве Бланш в 1243 г. с жаром уверял, что не пользуется никакими советами греков и прислушивается лишь к мнению «знатных и добрых мужей Франции», которые находились при нем. Слухи же о том, что у него было два советника-грека, ложны[46].