Лаврентий Берия. 1953. Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и другие документы.

Теперь все выступления Берия надо рассматривать в другом свете. Возьмем его выступление, когда он поглаживал по голове русский народ, говоря, что русский народ великий[54]. Ведь это гнусность! Не определениями Берия велик русский народ, не его волей великий русский народ поднялся и создал величие. Ему нужно было погладить по голове русский народ потому, что он уже себя рассматривал преемником Сталина. Сталин объявил тост за великий русский народ[55], а Берия уже тогда имел свои намерения. Взмах он взял большой, но сорвался и разбился, дух выпустил.

Надо поправить эти дела.

Последнее заседание было поучительное. Наиболее ярко он показал себя как провокатор, как не коммунист это по германскому вопросу, когда поставил вопрос о том, что надо отказаться [от] строительства социализма, надо пойти на уступки Западу. Тогда ему сказали: что это значит? Это значит, что 18 миллионов немцев отдать под покровительство американцев. А он отвечает: да, надо создать нейтральную демократическую Германию.

Как может нейтральная демократическая буржуазная Германия быть между нами и Америкой? Возможно ли это? Не надо скрывать, что с нами дружба капиталистических буржуазных государств определенная. Мы же скушали короля Михая[56]. с которым охотился наш генерал в Румынии.

Берия говорит, что мы договор заключим. А что стоит этот договор? Мы знаем цену договорам. Договор имеет свою силу, если подкреплен пушками. Если договор не подкреплен, он ничего не стоит. Если мы будем говорить об этом договоре, над нами будут смеяться, будут считать наивными. А Берия не наивный, не глупый, не дурак. Он умный, хитрый, но вероломный. Поэтому он так и делал, а может быть, делал по заданию, черт его знает, может быть, он получал через своих резидентов другие задания. Я за это не поручусь. Поэтому еще раз повторяю, что он не коммунист, он провокатор и вел он себя провокационно.

Товарищи, кроме того, наглость его просто невозможно было терпеть. Когда мы обсуждали немцев

[57], эти люди сделали ошибку, надо было поправить их, не третировать. И вот надо было видеть этого человека, когда он орал на Ульбрихта и на других, было просто стыдно сидеть. А мы молчали, и можно было подумать, что мы согласны с ним. А вы, дорогие министры, здесь присутствующие, вы к этому привычные, и поэтому беспрекословно всякие оскорбления принимали и другой раз улыбались (оживление в зале), думая, что это дружеская пилюля, что она не горькая. Сейчас я думаю, что вы, наоборот, вкус другой имеете к этому нахалу.

Вообще хорошо получилось, другой раз даже шутил он. Он считал, что МВД у него, все у него и если даже захотят, то и арестовать его по своему слабому характеру неспособны будут,

а если даже и захотят, то каким образом, кто арестовывать будет? Обратятся к Кобулову арестовать Берия, а мы их арестуем вместе с Кобуловым, он был убежден в этом. Но когда мы увидели, что дело имеем с провокатором и разобщение, которое он считал, обеспечивает ему успех в его провокационных действиях, это разобщение сразу пало. Когда мы переговаривались друг с другом — слушай, тебе нравится этот человек, — тогда некоторые удивленно смотрели и думали: а что он этот вопрос задает, с какой целью? (Смех.)

Тогда мы продолжали и говорим — слушай, что ты смотришь так, ведь это провокатор, ты посмотри и сам увидишь, что это провокатор, что это негодяй. И после этого люди говорили — пожалуй, правильная постановка вопроса, принципиальная. Когда мы друг с другом сговорились, оказалось, что мы все одного мнения. Тогда уже мы организовали заседание. Мы организовали заседание Совета Министров, а членов ЦК, которые не входят в Президиум Совета Министров[58], пригласили на это заседание, а потом повернули заседание Президиума и там все выложили, прямо в лоб ему сказали — ты провокатор, не коммунист и не был коммунистом, терпеть дальше этого не будем. И вот вы бы посмотрели на этого героя, который носился, как он обмяк сразу, а может быть, даже и больше (смех), а каким героем выглядел.

Товарищи, мы это делали и глубоко были убеждены, что Центральный Комитет правильно поймет нас и одобрит наше решение. (Продолжительные аплодисменты.)