Лаврентий Берия. Кровавый прагматик

Большое влияние на меня оказал Серго Орджоникидзе, который еще в 1936 году, говоря со мной об отношении Сталина к тогдашним лидерам Ленинградской оппозиции (Зиновьев, Каменев, Евдокимов, Залуцкий), доказывал, что Сталин своей чрезмерной жестокостью доводит партию до раскола и в конце концов заведет страну в тупик… Будучи очень тесно связан с Серго Орджоникидзе, я был свидетелем его покровительственного и примиренческого отношения к носителям антипартийных контрреволюционных настроений. Это, главным образом, относится к Бесо Ломинадзе. На квартире у Серго Орджоникидзе Бесо Ломинадзе в моем присутствии после ряда контрреволюционных выпадов по адресу партийного руководства допустил в отношении Сталина исключительно оскорбительный и хулиганский выпад. К моему удивлению, в ответ на эту контрреволюционную наглость Ломинадзе Орджоникидзе с улыбкой, обращаясь ко мне, сказал: «Посмотри ты на него!», – продолжая после этого в мирных тонах беседу с Ломинадзе. Примерно в таком же духе Серго Орджоникидзе относился к Левану Гогоберидзе. Вообще, я должен сказать, что приемная в квартире Серго Орджоникидзе, а по выходным дням его дача (в Волынском, а затем в Сосновке), являлись, зачастую, местом сборищ участников нашей контрреволюционной организации, которые, в ожидании Серго Орджоникидзе, вели самые откровенные контрреволюционные разговоры, которые ни в какой мере не прекращались даже при появлении самого Орджоникидзе.

С середины 1930-х годов статус Серго Орджоникидзе в глазах Сталина заметно упал. Но довести близкого товарища по борьбе с троцкистами и правыми до скамьи подсудимых казалось немыслимым. Между тем, Большой террор был неизбежен. Серго же, наряду с Максимом Горьким, являлся последней всесоюзно известной, многократно прославленной фигурой, которая могла помешать пыткам и казням, вступаясь за многочисленных друзей и подчиненных.

Известно, что Сталин часто проверял лояльность своих ближайших помощников, арестовывая близких им людей. Будут ли они выступать против или окончательно смирятся? В разное время в заключении находились жены Молотова и Калинина. Брат Лазаря Кагановича Михаил покончил жизнь самоубийством в ожидании неминуемого ареста. Для Серго таким заложником становится родной брат Папулия.

Лаврентий много лет вынашивал идею мести Папулии Орджоникидзе. И теперь время пришло. Папулия, пользуясь положением своего младшего брата, напомним, постоянно прилюдно оскорблял руководителя коммунистов Грузии. А кроме того вел разговоры, которые в то время расценивались как антисоветские. Дерзость не прощалась никому. Поэтому арест его был произведен в рамках, что называется, обычного права. И приговор Папулии по тем временам был вынесен достаточно мягкий – 5 лет ссылки.

Целей своих Сталин и Берия добились. Арест родного брата стал серьезнейшим ударом по Серго Орджоникидзе. Неслучайно было выбрано время ареста – за день до 50-летнего юбилея Григория Константиновича, который вся страна шумно праздновала 24 октября 1936 года.

Это был удар ниже пояса, которого Серго никак не ожидал. Еще 11 августа 1936 года он получил льстивое письмо Лаврентия: