Лавуазье. Современная химия

Хотя они и родились в один год, пути Жан-Поля Марата (1743-1793) и Антуана де Лавуазье пересеклись лишь в 1778 году, когда Марат представил свое исследование об «огненном флюиде» в Академии наук. Последний в то время зарабатывал на жизнь врачебной практикой в Париже, имея диплом шотландского университета Сент-Эндрюс, где он никогда не учился. Но Марата все больше интересовала наука, он мечтал о карьере в Академии наук, для чего изучал очень модные в то время темы природы света, тепла и огня. После положительной оценки его первого отчета он представил еще один, содержавший живописные теории, связанные с теплом, однако его выводы были отвергнуты комиссией Академии. Марат утверждал, что опубликовал свое исследование по поручению Парижской академии, однако она от этого официально отреклась. После падения монархии Марат стал членом Национального Конвента, но его истинная власть заключалась в язвительном стиле редактора газеты «Друг народа», на страницах которой приговаривали к смерти беспощаднее грозного Комитета общественного спасения. В январе 1791 года он написал в этой газете: «Я изобличаю вас, корифей шарлатанов, господин Лавуазье, сын ростовщика, начинающий химик, ученик женевского спекулянта-откупщика, глава порохов и селитр, распорядитель Национального казначейства, королевский секретарь, член Академии наук. Поверите ли Вы, дорогой друг, что этот маленький господин, имеющий ренту в 50000 экю и известный лишь тем, что превратил Париж в тюрьму, преградив путь воздуху стеной, которая обошлась бедному народу в 33 миллиона, а также тем, что доставил порох из Арсенала в Бастилию в ночь с 12 на 13 июля, ведет дьявольские интриги для избрания в департамент Париж? Хорошее приобретение мы получим!» Участь Лавуазье была решена. Но ядовитое перо Марата предрешило и его собственную судьбу: 13 июля 1793 года, когда он принимал ванну для успокоения кожной экземы, его настиг удар кинжала Шарлотты Корде, симпатизировавшей жирондистам.

Смерть Марата, картина Жака Луи Давида.

ПУБЛИЧНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ

Самый удивительный и малоизвестный аспект работы Лавуазье в качестве общественного деятеля связан с публичным образованием, которое, по его мнению, должно было стать светским, бесплатным и всеобщим, без социального и полового ценза. Здесь он оказался впереди всех революционеров, которые полагали, что сначала должны быть реализованы права мужчин.

Слова Лавуазье по поводу истории образования послужили основой для красноречивой речи в суде в его защиту и подчеркнули антиклерикализм ученого, тщательно скрываемый частью его биографов. Так, в «Размышлениях о плане публичного образования» — отчете, представленном Талейраном Национальному учредительному собранию в сентябре 1791 года, — он утверждал: