Лазарев

Впереди сквозь туман голубела огромная глыба льда. А «Мирный» шел при свежем южном ветре прямо на льдину. Нужно было немедленно решить, как обойти льдину: под ветром или на ветре. Новосильский, стоявший на вахте, выбрал первый маневр, тотчас скомандовал: «Право руля!» Поставив людей на брасы, он обезветрил паруса, чтобы шлюп скорее «покатился» под ветер. Беготня людей, крики и общий переполох заставили офицеров выйти на палубу.

- Спускаться не надо! - скомандовал старший офицер. - Мы проходим лед на ветре!

Но распоряжение Новосильского уже приводилось в исполнение, менять его было опасно. И он взял на себя всю ответственность за дальнейшее.

На палубу поднялся Лазарев. Новосильский доложил ему о положении дела.

- Постойте! - сказал хладнокровно командир. «Как теперь смотрю на Михаила Петровича, - вспоминает Новосильский. - Он осуществлял тогда в полной мере идеал морского офицера, обладавшего всеми совершенствами. С полной самоуверенностью, быстро взглянул он вперед… взор его, казалось, прорезал туман и пасмурность…»

- Спускайтесь! - произнес он спокойно. «Это слово подтверждало мой маневр. В то же самое время вся ледяная громада, вышед из-за тумана, явилась не только впереди, но и вправе. Едва успели мы от нее уклониться, бом-утлегарь 1, чуть не черкнул ледяную скалу, возвышающуюся над шлюпом по крайней мере на два его рангоута и отнявшую у шлюпа ветер. Переменив маневр, мы бы неминуемо грохнулись об эту скалу!» [1 Бом-утлегарь- продолжение бушприта.].

К сожалению, мичман Новосильский, во всем ученик своего командира, только мельком и отрывочно рассказывает о Лазареве как командире. Эпизодов, подобных вышеприведенному, было, разумеется, немало на «Мирном». Они навсегда останутся нерассказанными.

Однажды моряки подстрелили альбатроса, в желудке у него нашли яичную скорлупу. Это значило, что птица недавно побывала на каком-то острове. Наблюдалась резкая перемена и в цвете воды. Из необычайно чистой, бирюзовой она сделалась темноватой, несколько мутной. Это тоже говорило о близости земли. Все чаще появлялись птицы. На встречных льдинах лежали тюлени.

17 января в прозрачном воздухе отчетливо обозначился вдали берег. К сделанным открытиям прибавилось еще одно: Берег Александра I. «Не случись ясной погоды, возвышающийся перед нами берег с величественною горою ускользнул бы от наших взоров», - вполне справедливо замечает Новосильский.

Почему же открытую сушу назвали берегом? Назвать ее землей было бы слишком смело, островом - неопределенно. Название же «берег» ни к чему не обязывало и давало возможность последующим исследователям более точно определить ее границы1. [1 Лазареву удалось определить следующие координаты Берега Александра I: 68°3' южной широты и 73 10' восточной долготы.].

Открытие острова Петра I и Берега Александра I, можно сказать, завершило исследовательскую работу экспедиции в Антарктике. Они выполнили свою задачу полностью. Вместе с теми окраинными частями ее, которые были обнаружены 16 января и 5 февраля, остров Петра и Берег Александра составляли передовые звенья огромной шестой части света - Антарктиды.

Берег Александра обойти не удалось, а потому Беллинсгаузен, посоветовавшись с Лазаревым, решил идти к недавно открытым Южным Шетландским островам, чтобы выяснить, не принадлежат ли они к Антарктическому материку. Эти острова были замечены капитаном английского купеческого корабля Смитом в 1819 году, в то время, когда русская экспедиция уже находилась в Антарктике.

В память событий Отечественной войны отдельные острова получили названия: Бородино, Мало-Ярославец, Смоленск, Березина, Полоцк, Лейпциг и Ватерлоо.

На Ватерлоо сделали высадку. Каменистый, покрытый кое-где землей и мхом остров не являл взору ничего привлекательного. Моряки обнаружили на нем огромное количество туш ободранных котиков и бочки. Они никак не ожидали, что и здесь уже успели побывать двуногие хищники. На корабль моряки привезли образцы горных пород и растений, трех живых котиков и несколько пингвинов.

Неожиданно к трапу «Востока» подошел американский бот. Из него вышел грубоватого вида человек, отрекомендовавшийся капитаном Пальмером. Беллинсгаузен и Лазарев очень интересовались узнать, каковы научные достижения американского капитана, как далеко удалось ему проникнуть в глубь Антарктики, не видел ли он там материковый берег, острова.

Пальмер сообщил, что видел к югу от Шетландских островов неизвестный берег, который назвал своим именем.

- Каковы примерные его координаты и когда именно вы его увидели? - живо спросил Беллинсгаузен.

Ответить на эти вопросы Пальмер не смог. «Я не вел в журнале регулярных записей о посторонних предметах», - пояснил он 1. [1 В записи от 25 января 1821 года Беллинсгаузен категорически свидетельствует, что никаких исследовательских задач Пальмер перед собой не ставил и дальше района Южных Шетландских Островов не заходил.]