Лазоревый петух моего детства (сборник)

Сбежав с откоса, тропинка пошла к котловинке, заросшей осокой. Вчера котловинка была сухой, сейчас здесь разлилось озерцо, его питал шумный ручей, собирающий воду со всей покатой к этому месту земли.

Злодей топтался у края озерка. Девушка почесала ему за ухом, попрощалась с начальником и Сережкой, перекинула сумку через плечо и пошла по тропинке вброд. Вода едва доходила ей до икр. Злодей заметался по берегу, он скулил, нюхал воду, но ступить в нее не решался.

— Злодей, ко мне! — позвала девушка.

Злодей побежал вдоль ручья, пытаясь отыскать место, где перепрыгнуть можно, вернулся и снова забегал, дрожа и крутя хвостом. Наконец он шагнул в озерцо двумя лапами. Вода, сверкавшая, как сгущенный свет, сквозь который видны были девушкины следы, и трава, и столбики подорожника, почернела в его зрении, завилась, грохоча, потянула его в глухую, разрывающую грудь пучину. Злодей завыл.

Девушка взошла на противоположный бугор и, перед тем как скрыться, уйти насовсем, крикнула:

— Злодей, ко мне!

Злодей нырнул в черную пучину и летел сквозь нее, ничего не видя и не дыша. Вот-вот Злодеева грудь разорвалась бы, но он выскочил на тот берег, хватил воздуха судорожно, с хрипом и побежал на вершину бугра. И пропал за кустами, всхлипывая и скуля от радости.

Начальник вздохнул и сказал накатистым, бодрым от тоски голосом:

— Ну, Ван-Гог, о чем задумался, брат?

— Темный мужик в картину не помещается, — искренне сокрушаясь, сказал Сережка. — И я тоже…

— Ты поместишься. — Начальник положил ладонь на Сережкину голову и вдруг почувствовал, что с его глаз сошла пелена, образовавшаяся от неестественности его положения, что снова зажглись светофоры на его пути, пропахшем огнем и железом. — Я тоже сегодня уйду, — сказал он. — Я уже по металлу соскучился… Не знаю, гений ты или нахал, но ты ко мне в кузницу приходи, вот там действительно красные лошади обитают…

Мальчик с гусями

Описание поселка Горбы с дополнениями и примечаниями

Хорошо родиться в Москве, в Ленинграде, а также в других исторических городах: в Новгороде, в Ярославле, в Севастополе, во Владивостоке и так далее.

Имеются на Руси и деревни прекраснозвучные. Кудиверь, например, или Выдумка, на ласковой речке Алоли.

Приятно сказать:

— Я из Выдумки.

А если из Синерылова? Из того самого.

«А и птицы-то в нашем селении Синерылове поют нехорошими голосами, будто смеются… Царь-государь, разреши ты нам, христианам, переменить прозвание».

Царь резолюцию накладывает мелким почерком:

«Разрешаю переменить цвет».

— Ну царь! Ну сатирик!

— Ужо погоди…

* * *

Родиной студентки Наташи были Горбы.

Вопрос. Скажите, пожалуйста, милая Наташа, где вы родились-выросли?

Ответ. В Горбах.

Вопрос(с ужимками и ухмылочкой). В Горбах? Это как же понять?.. А, простите, в каких горбах? Неужели в верблюжьих? Ха-ха…

Вот чего Наташа всегда опасалась. И сердце у нее заранее щемило от обиды. Что стоит, например, человеку, родившемуся в Париже, насмеяться над ее незадачливой родной деревней, а следовательно, и над ней, студенткой Наташей?

Глава первая

Название и топография

Название свое — Горбы — поселок, естественно, получил от пока еще не сосчитанных горок, пригорков, холмов, бугров, угоров и косогоров, на которых он, по Наташиному мнению, бестолково расположился. Со всех четырех сторон его окружали поля, леса, чистые болота и небольшие озера, глядящие в небо простодушно и без боязни. Посередине поселка протекала река (подробно описанная в шестой главе).

Глава вторая

Памятники старины

Взять хотя бы старую деревянную церковь, давно ослепшую и оглохшую. Словно старуха нищенка, присела она на бугре отдохнуть и не поднялась больше. Только ниже склонилась. Спадает с ее истощенных плеч дырявый платок. И уже близок час, когда она сама упадет наземь.

Приезжали ученые-архитекторы, грозили перевезти эту церковь в областной центр для создания музея старинной архитектуры.

С точки зрения Наташи — хоть бы перевезли. На этом пригорке можно выстроить дом белый с балконами.

У подножия холма с церковью четыре избы древние — заколоченные. Глядят они на изменчивый мир не прикрытыми тюлем глазами.

«Разобрать бы их на дрова — место освободится. Можно построить дом белый с балконами, со ступеньками каменными к реке». Так Наташа мечтает. Многочисленные прохожие и проезжие, экскурсанты помогают Наташиной мечте — отдирают карнизы, наличники и другую деревянную резьбу. В рюкзаках и багажниках волокут ее в города — тщатся прослыть ценителями. Ученые-архитекторы валидол пьют. А Наташа свое — хоть бы скорее сломали.

Люди в этих черных от старости избах не проживают. Там обитают мыши да кот Василий.

«Ужасное чучело! Мерзкая тварь! Нахал! Разбойник! Тунеядец! Пожиратель мух!» Наташа поминает кота только в таких выражениях или еще хуже.

Кот Василий предпочитает с Наташей не разговаривать — не надрывать сердце ненужными оправданиями.

Печальная история кота Василия

(Пояснение ко второй главе)