Лазурный берег

— Разбежались, — хмыкнул Троицкий. — Сегодня с обоими надо потолковать. А если что — завтра в семь по нашему сценарию кино разыграют.

«А хотел бы я, например, жить вечно? — задумался Любимов. — Старикам-то несладко приходится. Все болезни вываливаются, кости ноют… В семьдесят лет многие уже как развалины. А в двести что будет? А в триста?..»

На днях они сидели с Максом Виригиным в скверике на Шестой Советской, пиво пили. Там такой квадратный скверик, а в центре лавочка. Очень удобная для оперативного наблюдения: все подходы просматриваются. Оперативных целей, кроме пива, у них, правда, никаких не было, но все равно было удобно. И вот сидят, пьют, а мимо ковыляет старушка. Приветливая такая старушка. В платочке в горошек. Остановилась.

— Молодцы, мальчики! — одобрила. — Пиво пьете! Молодцы! Погода хорошая, весна, скоро лето, надо пиво пить!

И поковыляла дальше.

Макс с Жорой смотрят: наискосок идет полная женщина с тяжелыми пакетами из продуктового магазина «Дикси». Продукты там так себе, но зато дешево, что для рядового петербуржца — дело совсем не последнее. Купила, значит, жратвы на большую семью, прет домой. Навстречу ей приветливая старушка в платочке в горошек. Что-то этой женщине сказала. Женщина поравнялась с Жорой и Максом и давай эту старушку в платочке ругать:

— А! Чё говорит-то, а! Ей, говорит, восемьдесят лет, и, говорит, ноги не ходят. А! Вы гляньте — прет как лошадь! А! Нет, вы гляньте! Прет как лошадь! Корова! Ноги, говорит, не ходят! Это у меня ноги не ходят, а мне пятьдесят пять! У меня матери семьдесят пять, она из дома не выползает! Только до туалета! А этой восемьдесят — ноги, говорит, не ходят! Да вы гляньте, гляньте — прет как лошадь!

И смешно, и грустно… Нет, вечно жить не следует.

Очередной пузырек из-под бальзама вечной молодости директор Хлестов запустил в портрет. Удачно — не в губернатора попал, а себе по лбу. Портрет покосился. Хлестов тоже покосился. Лег щекой на стол, высунул язык.

На столешнице — полдюжины пустых бутылочек из-под бальзама и одна еще не распечатанная.

— Ну, что я вам говорил… — язык Хлестова ворочался еле-еле. — Третий час, а я еще жив… Не могли они от бальзама окочуриться. Прованский корень — это сила в членах… И вечная молодость… Хотя и без закуски…

Директор икнул так, что портрет упал со стены. Хлестов в кресле на колесиках подъехал к портрету, поднял, но вешать не стал. Поставил — почему-то лицом к стене.

На глазах — как на то рассчитывал Жора — директор почему-то не молодел.

— Так ты мало еще выпил… — пожал плечами Любимов. — Погибшие по несколько месяцев лечились.

— Мало?! — Хлестов ухарски взмахнул рукой. — Хорошо, давайте еще…

Он решительно взял со стола еще одну бутылочку, примерился отвернуть пробку. Даже облизнулся, как кот. Вошел, короче, во вкус.

Любимов решительно протянул руку, забрал пузырек:

— Ладно, хватит. Готовый уже. Для экспертизы оставь.

— Может, не надо? — шмыгнул Хлестов. — Экспертизы…

— А как же уголовное дело? — нахмурился Любимов.

— Ну не могли они, не могли… «сожмуриться» от моего бальзама. Какой там, к черту, яд, — заскулил директор.

— Тогда объясни, что за корень, — приказал Любимов. Директор и впрямь был «готов»: во всех смыслах.

— Между нами?.. — директор заглянул майору в глаза.

— Конечно, — кивнул Жора.

— Больной прежде всего должен верить в силу лекарства… Согласны?

— Давай без демагогии, — строго сказал Любимов.

— Есть такая штука — плацебо.

— Как-как?..

— Плацебо. Она же фармакон. Тут в чем фокус… — директор икнул. — Слово есть, а штуки самой нету.

— А слово есть? — уточнил Жора.

— Именно! Слово есть, а вещи нет. Больному дается пустая таблетка, ну просто там, допустим, глюкоза. И говорят, что хорошо идет от поноса. Больной верит и излечивается. Чисто силой веры.

— Мошенничество, короче?

— Ну вы скажете… Древний способ! Это еще Гиппократ с Платоном придумали! Главное ведь результат. Так ведь?

Директор ни с того ни с сего вскочил, схватил картину и ловко нацепил ее на гвоздь. Видимо, слова «главное результат» ассоциировались у него с губернатором.

— А что за корень все-таки? — не унимался Жора.

— Валерианы… На спирту… С ароматическими добавками…

— Лихо, — удивился Жора. — А главное, название красивое.

— Я там отдыхал, в Провансе, — Хлестов мечтательно закатил глаза.

— Чего ж тогда так дорого стоит?

Жора попытался в уме прикинуть доходы мошенников. Хорошо устроились — затрат никаких, вреда от них тоже вроде никакого, а людям помогает. Во всяком случае, некоторым. У Любимова сосед по подъезду этим бальзамом вроде грипп вылечил.

— Для пущей веры… — пояснил Хлестов.

— М-да… А этот, — Жора кивнул, — безусый в приемной, он тоже в бальзам верит?

— Не, он знает что к чему. Давно работает.

— Значит, врет, что тридцать ему?..

— Правда, тридцать, — уверил директор. — У него и паспорт есть. Просто развитие замедленное.