Льдинка

Значит, он решил меня запугать. Я готова. Подхожу к кровати и плюхаюсь на нее так, что даже подпрыгиваю. Никогда не любила мягкие кровати.

Это не похоже на действительность. В голове всплыло воспоминание, как я спала на голом холодном полу все то время, пока восстанавливалась от солнца. Я поднимаю глаза на Маркуса, он сидит и рассматривает меня.

– Я хочу уйти отсюда, – произношу я спокойным голосом.

– Я тебе уже говорил – теперь твой дом здесь.

Он подражает моему спокойствию, но я вижу, как он сердится, сжимая губы в узкую полоску.

– Мой дом там, где я решу быть. А я не хочу быть еще одной зверушкой здесь, – я обвожу руками комнату, но имею в виду весь дом.

– С чего ты взяла, что ты будешь зверушкой?

– А что можно быть еще кем-то? – приподнимаю я бровь. Маркус шумно выдыхает. Самоконтроля у него расшатан.

– Послушай, мы помогли тебе там, в переулке…

– И вас об этом никто не просил.

– …и я считаю своим долгом позаботится о тебе теперь.

Он меня не слушает. Я сдаюсь. Подрываюсь с кровати и начинаю нарезать круги по комнате.

– Послушай, я не маленькая девочка. Я привыкла быть одна. Мне нравится ЭТО! Понимаешь? – я начинаю закипать. – Меня бросили родители, потом тот, кто создал. Я чуть не умерла, поджарившись на солнце…

Я замечаю, как его лицо бледнеет. «Что? Я смогла произвести на тебя впечатление?» Но меня уже не остановить. Слова рвутся на свободу после столетнего заточения в моей душе.

– …Я питалась крысами, чтобы выжить! Я не жила даже, я выживала… И теперь, когда я наконец живу просто, чтобы жить, ты, – я тыкаю в него пальцем, – попадаешься на моем пути и строишь из себя героя. Что тебе нужно? Снова заставить меня страдать???

Я отворачиваюсь и не могу сдержать рыка. Меня все бесит.

– Я не отпущу тебя.

– Катись к черту, – тихо произношу я, не оборачиваясь. Дверь захлопывается. «Вот же надо было этому случиться! Никакой жизни!»

Я ложусь на кровать и рассматриваю потолок. Сон не идет. Одни лишь мысли, что мне здесь не место… ни здесь, ни где-то еще.

"Видимо, нас не включили в список землян", – шучу я для подруги. Она расстроена так же, как и я.

Зарываюсь в одеяло, не подумав даже снять с себя одежду. Свободы хочу. Больше ничего мне не надо.

***

Мне очень уютно. Я плыву сквозь облака. На меня светит теплое солнышко… становится жарко. Моих губ что-то касается, такое легкое, еле ощутимое. Я распахиваю глаза. Секундное замешательство, а потом я со всей силой залепляю Маркусу пощечину.

– Сукин сын, – вырывается у меня. – Какого черта ты творишь?

Он улыбается. На его губе появляется капелька крови. «Вот же засранец!» Я сглатываю, а он, проследив за моей реакции, улыбается еще шире.

– Если ты этого не сделаешь, я тебя заставлю, – шепчет он.

– Черта с два ты меня заставишь, – процеживаю я сквозь зубы и пытаюсь выпутаться из одеяла. Маркус быстрей. Он хватает мои запястья, причиняя боль. Я вскрикиваю.

– Прости, котенок, но так для тебя лучше.

Я лежу на кровати. Мои руки скованы над головой. Я брыкаюсь, но это мало что дает.

– Ты меня выслушаешь, – серьезно говорит король, – а дальше решать тебе.

– Отпусти.

– Сначала выслушаешь.

– А если я не хочу тебя слушать, – я перехожу на крик. – Ты мне противен, как и все, кто здесь живет. Я вас ненавижу!

Он в ярости. Моя подруга надевает боксерские перчатки.

Злость дает мне силы. Я брыкаюсь сильней, выворачиваю руки, несмотря на боль. Ничего. Залечусь. Лишь бы не быть в его объятьях.

– Прекрати! Ты сама себе причиняешь боль.

– Катись к чертям, ублюдок!

Я умудряюсь вырваться. Перекатываюсь по кровати и сваливаюсь на пол. Быстро поднимаюсь лишь затем, чтобы снова оказаться на полу… под Маркусом. Он ужасно тяжелый… и теплый, и приятно пахнет. Я ужасно голодная, а он как блюдо из ресторана.

– А ты сильная, – шепчет он в опасной близости от моих губ. Я задерживаю дыхание. Моя подруга уже накрыла на стол. Перед ней полная сервировка на одну персону. Она даже газетку положила на край стола. Неожиданная мысль зарождается в моей голове.

– А ты не боишься, что если я от тебя покормлюсь, то ты не сможешь меня удержать?

Маркус хмурится. Он об этом не думал. «Ну-ну, малыш, обдумай».

– Отличный ход, но я смогу запереть тебя тут на веки вечные, не сомневайся.

«Веки вечные???» На меня накатывает паника. Перед глазами все расплывается. Комната кружится.

– Я не буду…, нет. Я лучше умру свободной, чем стану это делать, – пищу я.

Неожиданно тяжесть пропадает. Маркус стоит надо мной и смотрит мне в глаза. Я не могу понять. Это печаль? В его глазах я вижу печаль?

– Прости, – тихо произносит он и уходит. Я слышу, как его шаги удаляются по коридору, где-то внизу хлопает дверь. На улице сейчас должен быть вечер. Я вздыхаю и лежу, уставившись в потолок. Я считаю до ста, потом еще одну сотню… и еще одну, на трех тысячах восемьсот девяносто пяти дверь открывается. Мне не нужно видеть вошедшего. Я итак знаю, что это Роксана.

– Я поесть принесла, – произносит она, когда находит меня. Я лишь киваю, но не желаю произносить что-либо вслух. Я обессилена. – Через час тебя ждут на встречу с собранием.

– Хорошо.